Снова в Петербурге

                1
От белой ночи до рассвета –
Не тьма, а только полумгла.
Был дождь, и влагой всё одето,
В холодном глянце купола

И крыши ржавые строений.
Листва набрякшая висит.
Всплывают сумрачные тени,
Прохожих принимая вид.

Рассвет проглядывает вяло,
Таясь лениво до поры,
И обветшалые кварталы
Пусты, печальны и сыры.

А город – призрак наважденья,
Как будто не был он в веках,
И нужен лишь воображенью
Для отражения в стихах,

Для беглых строчек, рифмы зыбкой,
Дробясь в сознании моем,
Меланхолической улыбкой
Напоминая о былом.

3 июня 2002
Санкт-Петербург


                2
Всё проходит, как уже известно,
Ни единый миг неповторим.
Замужем давно моя невеста,
Счастлива, как верю я, другим.

Жизнь моя распалась на две части –
До нее и в расставанье с ней.
Довелось и мне изведать счастье,
Вряд ли будет что-нибудь важней.

Для нее – всё лучшее на свете!
Райский праздник на пути земном.
Ей одной слова и чувства эти.
Как бы ни томило мимолетье,
С ней живем во времени одном.

Прошлое со мною ежечасно,
И она, сказавшая мне «да»,
Может быть, не вспоминает часто,
Но и не забудет никогда.

3 июня 2002
Санкт-Петербург


                3
Мой вкус к стихам еще сохрАнен,
Я различаю их мотив.
И жребий мой не так уж странен:
Я не убит, а только ранен.
Боль ощущаю – значит жив.

Я верен искренне и крепко,
Не обману и не предам.
Проверить можно по делам:
Моих стихов докажет лепка,
И ряд словесный, и я сам.

Балтийской бледной ночью белой,
Один, в прозрачной тишине,
Не наяву и не во сне.
Нет, не прошло, не отболело,
А просто медленно созрело
И проясняется во мне.

3 июня 2002
Санкт-Петербург


                4
Великая любимой красота
Светлее всех, и ярче, и чудесней.
Возвышенная, чистая мечта
Для сердца стала вдохновенной вестью.

Я понимаю, что не так совсем
Жизнь у других идет – вольней, приятней.
В телесных наслажденьях нет проблем,
И всё тесней становятся объятья.

Но красота есть строже и светлей,
Она чужда соблазнов вожделенья,
Душа полна всецело только ей,
И целый мир в ее завороженье.

Поистине земное божество,
Заветная святыня обаянья,
Таинственное скрытое родство,
Служенье чуду, а не обладанье.

Но это всё наивные мечты,
А жизнь людская страстна и взаимна.
Влекущие соблазны наготы,
И самое желанное интимно.

Любовь – навек, а чувственность – сейчас,
Но и она не знает утоленья,
Истома тела, и услада глаз,
И лучшее на свете наслажденье.

Зато любовь – единственна. Она
В себя вбирает всё, она безмерна.
С такой любовью жизнь всегда полна
Блаженством счастья. Мне была дана,
И я любовью отвечаю верной
Сквозь длящейся разлуки времена.

4 июня 2002
Санкт-Петербург


                5
Эксперимент, поставленный судьбой.
Лишь эта жизнь достойна жизнью зваться.
А если так, то значит: в миг любой
Обязан продержаться и не сдаться,
Суметь и вправду стать самим собой –
Не для шумих неискренних оваций,
А слов: «Любимый!» с шепчущей мольбой.

4 июня 2002
Санкт-Петербург
 

                6
Когда любовь из сердца не ушла,
Бессмысленно искать взамен другую,
Насильно приниматься за дела,
Их сменой утомлять себя впустую.

Не в этом жизни главный интерес –
Добыча денег, деланье карьеры.
Любовь – святыня, чудо из чудес,
А без нее все будни мглисто-серы.

Любовь одна, ей всё подчинено,
И мало что способно быть важнее.
(Возможно, смерть?) Любовь и жизнь – одно,
То высшее, чем в мире я владею.

Любовь притихнет, да, но не пройдет,
На краткое лишь время затаится,
Пока несется дней круговорот,
Чужие соблазнительные лица.

Но схлынет всё, и в чуткой тишине
Так ясно вспомню прошлое, родное,
Мое навек! И в целой жизни мне
Нужна лишь ты. О, если б быть с тобою!..

4 июня 2002
Санкт-Петербург


                7
Нева, дворцы, штандарты, купола –
Всё это было мной уже воспето.
Вот год прошел. Не сладились дела,
Но жизнь моя мечтой любви согрета.

Твои звонки… Их было только три.
Ну да, не то – по делу, всё по делу,
И я один, но, что ни говори,
Сама ты обратиться захотела,

И счастлив я, что смог тебе помочь.
Проходит счастье – дружба остается.
А всю тоску, усталость, горечь – прочь!
Пусть хорошо, легко тебе живется.

О, будь всегда прекрасна и светла,
Будь счастлива всей жизни полнотою,
Чтоб лишь к добру судьба тебя вела,
Чтобы любовь была всегда с тобою.

Живи легко! Пленительно живи,
Не знай тревог и пасмурной печали.
Всегда, для всех будь образом любви.
А буду нужен – просто позови.
Увы, не так, как встарь друг друга звали.

4 июня 2002
Санкт-Петербург


                8
Здесь даже птицы в зарослях ветвей,
А в городе совсем я их не слышал.      
Наверно, дрозд – едва ли соловей.
Но чисто как! Звучней, потом потише,

И снова будто голосом клюет,
Как бы иглой невидимою шьет
По пологу прохлады и заката.
Как ясен тон – доходчив, прям и прост.
Не знаю, кто. Должно быть, всё же дрозд:
Средь купы лип пронесся звук вразброс
И оборвался как-то виновато.

Пригл;шен свет, укромна тишина,
Но бледен свет, и тишина бедна
Без этих птиц, укрывшихся куда-то.
Вот так и в гуле дня стихов струна –
Вечерняя отрадная оплата
И предвещанье сладостного сна.

4 июня 2002
Санкт-Петербург


                9
Любовью безответной вряд ли
Кого-то можно удивить.
Она – в обыденном порядке:
Забудется, чтоб дальше жить.

А вот разрыв взамен согласья
Гораздо горше и больней.
Едва забрезжившее счастье,
Не сбывшись, сделалось светлей.

Любовью жить неразделенной,
Но не забытой никогда.
Пусть не любимый, но влюбленный –
И помнящий былое «да».

4 июня 2002
Санкт-Петербург


10.  На мотивы Эрве Базена

                I
Свою жену уже не вожделеют,
Нахально не влюбляются в нее,
А просто ценят, радуют, жалеют
И облегчать стараются житье.

А все соблазны, страсти, приключенья
Уже совсем с другими суждены.
(Они подчас действительно нужны.)
Но изживет любые обольщенья
Привычка к тихой нежности жены.

                II
Муж любИм, но заботы о детях,
Им всё в жизни добро до конца.
(Заодно приласкать их отца.)
Вот какими бывают на свете
Лучших женщин умы и сердца.

О семье пусть печется мужчина,
Он хранитель, добытчик, боец,
Ведь недаром же муж и отец.
Не напрасно его половина
С ним решилась идти под венец.

Да, друг другу нужны эти люди,
И взаимен их жизненный взгляд.
А раз так, то пойдет всё на лад.
Сколько логики в маленьком чуде
Их союза. А дети – как судьи:
Оправдают, поймут и простят.

Жизнь семьи – не романы Базена.
Это – суть самых важных вещей.
Без семьи счастье в жизни ничьей
Недействительно. Даже измена
Не затмит упоительных дней.

Для любви и семьи эта пара –
Муж с женою и дети двоих.
Сколько судеб житейских таких:
Не бедны, не дурны и не ст;ры.
Целый мир предназначен для них.

4 июня 2002
Санкт-Петербург


                11
Одни проходят путь земной,
Как по реке плывет ладья,
Скользя меж пеной и волной,
Вертясь в пунктирной мгле дождя.

И отмель, риф или порог –
Ничто в пути не устрашит.
Нечистый дух иль светлый бог,
Неважно кто, но их хранит.

На берегу толпа других,
Кому широкий путь закрыт,
И я пока один из них.
 
5 июня 2002
Санкт-Петербург


                12
К любви есть разные пути,
Но каждый будет очень сложным.
Свои же строки перечти
С недоумением тревожным.

Нет, ран былых не береди
И не мечтай о невозможном.
Еще всё будет впереди?
Увы, боюсь: уже всё в прошлом.

Но если чувство есть в груди,
То бытие не будет пошлым.
К любви есть разные пути,
И не она дана ничтожным.

Любовью душу освети,
Соблазнам не поддайся ложным.
Благослови и не суди,
Любимой другом будь надежным
На долгом жизненном пути.

5 июня 2002
Санкт-Петербург


                13
«О, сколь блажен, кому ты отдаешь
Свою любовь и всю себя желанно!
Как для него открытый мир хорош,
На парадиз блистательный похож,
Когда ты рядом, верно, постоянно.

И, засыпая на его груди,
Его тепло всем телом ощущая,
Ты веришь в то, что будет впереди
Навеки это счастье, жизнь простая,
Восторгом упоенная, живая.
Да будет так! О прошлом не грусти.
Ты и в разлуке сердцу дорогая!» –

Так выражал печаль свою поэт.
Обыденный, не правда ли, сюжет?
Ах, лучше жить любя, чем сочиняя.
А в доле стихотворца блага нет.

5 июня 2002
Санкт-Петербург


                14
                Не дано мне быть с любимой,
                Но дано любить.
                Генрих Гейне

Навсегда, неповторимо
        Для тебя прожить.

Заключу в чужое слово
       Боль и грусть свою,
Прошепчу признанье снова
(Безответно, бестолково):
       Навсегда люблю!

Не дано соединенья,
       Счастья не дано.
Но со мной в любом мгновенье,
В чувстве или помышленье
       Вместе все равно.

Пусть иначе оказалось,
Пусть гнетет сейчас усталость,
       Я не в стороне.
Память – все-таки не малость.
Ты со мною не рассталась,
       Ты всегда во мне.

Наше прошлое – не мнимо,
Верной памятью хранимо.
       Счастья не забыть.
Ты одна необходима.
Не дано мне быть с любимой,
       Но дано любить.

5 июня 2002
Санкт-Петербург


                15
Когда тебе уже за сорок...
А мне вот нет и тридцати,
Но дело не в житейских шорах.
Года бегут. Без оговорок
Так трудно счастье обрести!

Привык к невзгоде и утрате.
Один грущу в большой палате.
Пройдусь и погляжу в окно,
Как меркнет воздух на закате,
Но не становится темно.

А счастья нет уже давно.
Но и того, что было, хватит
На целый век мой все равно.

5 июня 2002
Санкт-Петербург


                16
Метро, случайные соседства.
Всем по пути на пять минут,
Но анонимен их маршрут.
Никто не смог придумать средства,
Чтоб утвердить простой уют.

Здесь ничего недостижимо
И нереально, как ни жаль.
Взглянут и разойдутся мимо.   
Нет единения с любимой,
Отсюда – терпкая печаль.

Вагон летит среди тоннеля,
От света расступилась мгла.
Как жизнь печальна и мала.
И кто достичь сумел бы цели,
Какой она бы ни была?

6 июня 2002
Санкт-Петербург


                17
Сердце одиноко, но полно
Нежности, и трепета, и света.
Боже, как наивно и смешно,
Только все равно мне... все равно,
Что тебя сейчас со мною нету.

Мне ли одиночества печаль
Незнакома? Слишком ощутима.
Жизнь идет, волнует мира даль.
Ты одна желанна и любима.

Ты одна в неповторимых днях –
Только свет и ни малейшей тени!
Сохранилась теплота в сердцах.
Взлет мечты – неуловимый взмах
Навсегда несбывшихся видений.

6 июня 2002
Санкт-Петербург


                18
Нет, не смеркается – темнеет.
Густеет сумрак грозовой,
Похолоданьем резким веет,
И небо грузное коснеет
Над обессиленной листвой.

Аллея лип впитала тени
От мшистых выступов стены.
И твердь камней, и плоть растений
Полны тревоги и смятенья,
В ненастье дня заключены.

А ветра властные порывы
Наносят измороси флер.
Стихия подошла в упор.
Вечерний сумрак боязливый
Выносит суткам говор.

7 июня 2002
Санкт-Петербург


                19
Июнь на пасмурной Неве
Сродни июлю на Урале.
Проходит шорох по листве,
Толпятся тучи в синеве,
И дымка скрадывает дали.
Теряясь, тают все детали
Уже через минуту-две.

Глухая дождевая мгла,
Свинцовой тяжестью легла,
И ветра выдохи тоскливы.
От сквозняка не жди тепла.
Всё угасает молчаливо.
Душа в смятенье замерла,
Былые беды вспомнив живо.

Простор со всех сторон закрыт.
Домов громоздких мрачный вид.
Здесь одиночество так явно
В холодном городе чужом,
Под небом, пухнущим дождем,
В затишье полугрозовом.
Покоя не найти подавно.

Пока метро сквозь тьму везет
И эскалатор вверх ползет
Медлительно, несуетливо,
Забудешь, что в разгаре год.
Здесь для всего другой отсчет –
Совсем не для судьбы счастливой,
А для отчаянья высот.

7 июня 2002
Санкт-Петербург


                20
Как хорошо, что ночь полупрозрачна,
Что долги и ленивы вечера,
И тает время, ничего не знача,
Смешав незримо завтра и вчера.

Проходят дни. То меркнет, то светает.
Дрожит листва, в окне плывет закат.
И время постепенно тихо тает,
Сомкнувшись над безмолвием утрат.

8 июня 2002
Санкт-Петербург   


                21
Мой верный, бесполезный телефон,
Немного устаревший, но мобильный.
Не позвонить мне той, в кого влюблен,
И что-то изменить мы здесь бессильны.

Есть средства связи у нее свои –
Элитнее модель и современней.
Живу и помню о ее любви,
Нет памяти на свете неизменней.

Подумать только: роуминг, ПИН-код,
Тарифный план, меню и выбор сети.
На что нужны аксессуары эти?

О, если бы вернуть счастливый год,
Который до сих пор во мне живет, –
Не будет ничего важней на свете!

А телефон молчит, но сердце ждет.

8 июня 2002
Санкт-Петербург


                22
Лежит мой путь на Озерки.
Хоть на окраины взглянуть:
Настроили большевики.
Однако вовсе не с руки
В такую даль мне этот путь.

День городской. Июнь и зной,
Летает пух, лучи слепят,
Заигрывает вихрь с листвой,
И купол неба надо мной
Выводит облачный парад.

Архитектура старины,
Дома в немного этажей,
Полным-полно лепных затей.
Как близко окна стеснены,
Как мал балкончик для людей.

Прошедший век, минувший мир,
Он в днях сегодняшних фантом.
Печать условности на всем.
А коммунальный быт квартир –
Не то ведь, для чего живем.

Какая пища для стихов,
Какое изумленье здесь!
Почти музейный город весь.
Но жизнь, какая ни на есть,
Не стоит тех жилых домов.

9 июня 2002
Санкт-Петербург


                23
Прохладой ощутимо веет.
Похоже, едем под рекой.
Воображение не смеет
Представить мощь реки такой.

А вот смотри-ка – не залило,
И не на дне, а глубже дна.
Какая ж это глубина!
Невероятно, что за сила
Людскому творчеству дана.

9 июня 2002
Санкт-Петербург


                24
«Пялящий полдень Явы» –
Наклейки на стекле.
Метро. Скользят составы
В глухой и влажной мгле.

И мир многосторонний,
Где сотни уголков,
Не разглядеть в вагоне
В пути из Озерков.

Шипением и свистом
Наполненный тоннель.
О, слава машинистам!
Но жаль: в движенье быстром
Почти забыта цель.

9 июня 2002
Санкт-Петербург


                25.  Посмертие
               
                Как беззащитен, в общем, человек,
                И как себя он, не считая, тратит...
                А. С. Штейгер

Как беззащитен, правда, человек,
Почти что эфемерное созданье.
Никто из смертных смерти не избег,
А из живущих – не избег страданья.

Как жизнь хрупка и может каждый миг
Беспомощным крушеньем оборваться.
Но человек обязан быть велик,
Чтоб после смерти в мире оставаться.

«Ему-то всё равно...» Нет, для него
Сокрыт в судьбе посмертной смысл особый:
Всей жизни оправданье, торжество
Над пошлостью, и завистью, и злобой;

Чтоб лежа на одре, потом в гробу,
Не жалость вызывать, а уваженье,
Своим трудом сумев свою судьбу
Спасти от равнодушного забвенья.

Он и при жизни не был одинок,
И есть кому его упрочить дело,
И каждый скорбный адрес и венок –
Свидетельство, что память уцелела.

Все будем там, но каждый – в свой черед.
Пока не завершилось наше время,
Активно жить, творить, достичь высот,
Сквозь все преграды вырваться вперед!

И твердо знать: когда наш срок придет,
То будем отличимы между всеми,
И наше имя нас переживет.

9 июня 2002
Санкт-Петербург


                26
Спуск на эскалаторе вниз,
Чтобы сесть в вагоны метро.
Кончится трагически жизнь.
Впрочем, это слишком старо.

Грохот широко по путям.
Вслед за всеми надо спешить.
Счет потерян прожитым дням.
Счастья миг даруется нам,
Чтобы крепче им дорожить.

Затихает гомон дневной,
Медленно ложится закат.
Радость не отменит утрат.
Оборвется вздох тишиной,
Только разве кто виноват?

P. S.
Вновь эскалатором, но ввысь.
Какие долгие пролеты!
Итог подводишь с неохотой:
Не тешит милостями жизнь,
Но заплати за всё по счету.

9 июня 2002
Санкт-Петербург