Чужое

Эти улочки, площади ль главные,
разодетые в свет фонари,
в свежей краске скамейки бульварные –
не мои вы теперь, не мои!
Вроде, звёзды – в своей дислокации;
веет той же прохладой с реки…
Только, словно в сезон оккупации,
их Своими мне звать не с руки.

По инерции, тщусь полюбовно я
искру общности некой разжечь.
Но.., прислушаюсь: музыка – новая,
странен хохот, инакова речь.
Чудь повадок, моя многоопытность –
жмутся стайкою белых ворон.
– Ну, приветствую, что ль, Юность-Молодость –
беспринципный чужой легион…

Где уж тут, нос кривя, сложно умничать,
зло ворчать на пришедшую «власть»?!
Я и рад, может, с ней посотрудничать
иль во имя её – ниже пасть.
К сожаленью, те девочки-мальчики
равнодушны к винтажным делам.
Так на то они все и «захватчики»,
дабы личностный строить бедлам!

Явь – апломб-то чуток поубавила.
Для таких, вот, избывшихся нас,
и добавлены спешно new-правила,
комендантский введён мега-час.
Воздух, будто листовками броскими,
полон перечней строгой херни;
внятно, чётко, доступно, со сносками:
что из прежнего, – нынче – Ни-ни!

«Восседать по бистро – нежелательно!»
«Модно-броский прикид – смертный грех!»
«Стоп! скромнее, не столь зажигательно –
в плане бурно-амурных утех!»
«Заплати, старый хрыч, репарации
за ущербную бытность свою,
и, давай, отдыхай в резервации,
у минувшей Судьбы на краю...»

Застят взор ордонансы железные.
Подзапретные, вышли в тираж:    
поцелуи полночно-подъездные, 
да гитары дворовая блажь.
Съездить хаму в мурло – верх безумности.
Моветон – гнать по встречке авто.
Из всего, что дозволено Юности,
мне прощать не возьмётся никто…

Чёрта с два – дамся заживо тлению,
своё Ретро под Новь не прогну!   
Я, партнёршам по сопротивлению
заговорщицки хищно мигну,
и, не жалуя сленг-тарабарщину,
наплевав на уклад и «закон»,
точно в детство – впаду в партизанщину,
откопав ранней резвости схрон...