15. Сто золотых и десяток ударов палками

Исфандияр замолк. Это длилось довольно долго. Я вопросительно посмотрел на него и, с трудом скрывая улыбку, спросил:
— Что говорит один из твоих уважаемых предков о времяпровождении Возмутителя спокойствия в ожидании встречи с Великим эмиром?
— Ничего особенного, — пожал плечами мой друг. — День он прожил на особицу. Знакомых у него не было. Разве что - Рахима-бобо.
— Ой, ли…— недоверчиво усмехнулся я. — Так-таки, наш герой не выкинул ни одной шутки?
— Было дело… — неуверенно начал мой друг… — несколько проделок  весельчака Насреддина один из моих уважаемых предков не оставил без внимания. Но они, как бы это сказать…
 — Так поведай мне о них, — бесцеремонно перебил я, — тогда скажу, стоят ли они того, что бы украсить ими наше повествование.
— Хорошо. Но с одним условием. Вставлять их в наше повествование мы не будем. И не спорь со мной.
— Слушаю и повинуюсь, — прижал руки к сердцу я. — Начинай.
Исфандияр кивнул и начал неспешный рассказ:
— На следующий день Ходжа был приглашён на обед к большому вельможе. Ему не хотелось идти туда. Но оскорбить отказом одного из приближённых Великого эмира он не мог. Так что пришлось накинуть свой халат…
— А что, — не выдержал я, — он должен был отправиться в гости в чужом одеянии?
— Не смешно, — сморщился, как от зубной боли Исфандияр.
Я поспешно подставил шею под его длань и покорно произнёс:
— Врежь мне, как следует. Только не лишай удовольствия внимать столь желанному повествованию.
Исфандияр легонько шлёпнул меня по затылку и продолжил:
— Он явился в дом вельможи. Встретили его не очень радушно. Усадили на самое неудобное  место, заговорили о своём, не обращая на гостя никакого внимания. Когда стали вносить блюда с едой, до него очередь доходила, когда на них практически ничего не оставалось.
Насреддин поднялся и вышел, никем не замеченный.
У себя комнате он скинул, видавшее виды одеяние, надел шитый золотом халат, подаренный Повелителем, и вернулся обратно.
Вельможа, увидев его в ослепительном одеянии, кинулся к нему с извинениями. Взял под руки, усадил на самое почётное место. Вмиг слуги  поднесли ему блюда: с рассыпчатым пловом, жареными куропатками, острыми приправами…
Гости, сообразившие, чей дар находится на плечах Ходжи, наперебой стали задавать ему вопросы о здоровье, приглашать посетить их дом.
Не обращая ни на кого внимания, Насреддин приспустил рукав халата и принялся водить им по блюду с пловом, приговаривая:
— Ешь, мой дорогой. Я же вижу, как ты проголодался. Ешь…
— Что вы делаете? — изумлённо спросил хозяин застолья. — Мы бы меньше удивились, если бы вы предложили мою скромную еду, если она вам не по нраву, скажем, вашей собаке, но…
— Не понимаю, чему вы удивляетесь? — добродушно перебил его Насреддин. — Я всего лишь предложил трапезу тому, кто вызвал у вас такой прилив восторга и умиления.
Исфандияр ухмыльнулся и смолк.
— Что же ты замолчал, — дёрнул я его за рукав, — чем  закончилась  эта история?
— Когда Повелителю вселенной донесли о конфузе своего приближённого, он мимолётно обронил Рахиму бо-бо:
— Нашёл с кем связываться. Развлечься над остроумцем захотел. Не с его умом этим заниматься. Не разогнать ли мне ближний круг моих советчиков, и возвести в этот ранг Ходжу Насреддина.
Ну что, — озорно подмигнул мой друг, — хочешь вставить эту проделку в книжку?
— Как скажешь…
Такой ответ явно не пришёлся Исфандияру по душе.
— Тогда выслушай другую историю. — Ни с того ни с сего завёлся он. — Расскажу о следующем любителе, сынке этого вельможи, поклявшимся проучить Ходжу за обиду, нанесённую его отцу.
Я навострил уши.
— Утром следующего дня Насреддин с кругом людей, прослышавших о его проделке, вёл неспешный разговор. К ним подошёл отпрыск вельможи по имени Хусейн, за столом которого Ходжа пытался накормить свой халат. Знатный вертопрах решил прилюдно унизить язвительного шутника.
— Уважаемый гость, — глумливо спросил он, — вы не могли бы разменять золотой?
Ему, как и всем, было прекрасно известно, что Ходжа не богат деньгами.
А Насреддину было совестно признаться, что у него за душой ни полушки.
Чтобы отвязаться назойливого юнца, он коротко произнёс:
— Сейчас не время прерывать нашу беседу. Позже, я окажу вам эту услугу.
Но тот, язвительно посмеиваясь, продолжал настаивать.
 — Да разменяйте, уважаемый Насреддин, ему этот несчастный золотой. И дело с концом, — произнёс кто-то из окружающих.
Поневоле Ходже надо было что-нибудь придумать, дабы не осрамится перед присутствующими. Скрепя сердцем, он протянул ладонь.
— Давайте ваш золотой? Но я вынужден проверить, чистокровное ли это золото.
— Проверяйте, сколько вам будет угодно, — возликовал Хусейн.
Мучительно соображая, как поступить, Насреддин начал вертеть монету во все стороны, как бы определяя её вес.
Наконец он выговорил:
— Я не могу её разменять. Она не полновесна. Не хватает в ней золота для нужного вам обмена.
— Пусть будет так, — с мнимой покорность произнёс, вельможный отпрыск, мысленно потирая руки.
«Сейчас я уем этого болтуна. — Сладострастно подумал он. — С чего только люди так восхваляют его находчивость? Он двух слов толком связать не может».
— Пусть будет так, — ещё раз повторил он. — Только разменяйте. Я приму любую сумму.
Все вокруг оживились, понимая, что Ходжа попал в неприятную историю. Им стало интересно, как этот умелец находить выход из любого положения, вывернется на этот раз. Хотя, любой из них мог выручить Ходжу, разменяв эту злосчастную монету. Но такового человека не нашлось. Никому не хотелось связываться с сынком близкого к Повелителю сановника.
Ходжа решил потянуть время. А, вдруг, его к Повелителю призовут.
Призыва не последовало. И тогда он, скрывая отчаяние,  снова небрежно пробормотал:
— Э-эх, всё-таки слишком лёгкий ваш золотой.
Но Хусейн не думал уступать. Он упал на колени…
— Дайте, сколько сможете? — ёрнически взмолился молодчик, подмигивая окружающим. — Вы мне окажите огромную услугу. Мне так нужны мелкие монеты. Потом объясню для чего.
Тут кто-то нетерпеливо проворчал:
— Он не отстанет, уважаемый Насреддин. Дайте ему, сколько у вас есть.
— Дайте сколько есть? — плаксиво заканючил любитель развлечений над людьми, у которых в карманах не всегда водился  десяток таньга, не говоря уже о золоте.
От этих слов Ходжу бросило в пот, он ещё раз повертел монету на ладони, подбросил её вверх и воскликнул:
—  Вот теперь я сосчитал! Я удовлетворю вашу настойчивую просьбу, — снисходительно произнёс он, — но за этот вручённый мне золотой, вам придётся доплатить ещё пятьдесят таньга. Это будет справедливо
Громовой хохот, который покрышвщий его слова, донёсся даже до ушей Великого эмира. К нему тут же привели незадачливого шутника. Без долгих разговоров, ему было велено выплатить Насреддину сто золотых.
А его  отец от себя добавил ещё десяток ударов плетью.
— Вот это мы обязательно вставим в книжку! — воскликнул я. — Эта проделка мне по душе.
— Мелкотемье, — неожиданно отверг моё предложение Исфандияр.
«Вот и пойми его, — подумал я, — только что заводился на пустом месте. И на тебе: «Мелкотемье». Словечко-то какое откопал. Можно подумать, мы «Войну и мир сочиняем.
—Переходим к делу, — торжественно прервал он моё размышление. — Вот – вот Повелитель вселенной призовёт Ходжу Насреддина к себе.
Я пододвинул к себе чернильницу.