Серебряная карета. гл. 18

18

Два года прожила она в захолустье,
Ходила в заношенных платьях, зимой
От холода даже промёрзли все кости,
И гордость страдала совместно с судьбой.

Ей не было дела до сотен поляков,
Они вместе с нею пленили курорт,
Она, натерпевшись и славы, и страха,
Царицу Руси так швырнули за борт.

Другой – по закону и быть здесь не может,
Ей помощь откуда-то при;быть должна,
Она же – судьбу свою горькую гложет,
Какого же чёрта, какого рожна?

Условия в северном русском курорте,
Не те, что на родине, в Польше родной,
Они постоянно всех били по морде,
Оставшись в живых, окунались в запой.
 
Еды не хватало, и карты, и драки,
С ума их сводили и кляли Москву,
Богатства нажить обещали полякам,
И вот оно, здесь, как в тюрьме, наяву.

От жизни такой участилась и смертность,
Отец, Юрий Мнишек, всё чаще болел,
Терялась к царице их прежняя верность,
Забота – как выжить, остаться бы цел.

Она избегала общения с ними;
И снова, и снова – все мысли к судьбе,
Судьба оказалась её словно в гриме,
Подарок царице и царской жене.

Но вдруг – всё неправда, а жив её Дмитрий?
Она же не видела Дмитрия труп,
Возможен исход и судьбы боле хитрый,
А гибель его не задела и зуб.

Причина была в воскрешенье надежды,
Надежда её заключалась лишь в том,
Когда на Руси весь народ, как невежда,
То слухи ползут – после молнии – гром.

Ещё после страшных московских событий,
Живя пару месяцев в доме отца,
Уже эти слухи, бродя без прикрытий,
И не было им, как всегда, и конца.

Что Дмитрий-де жив, уберёгся от смерти,
Появится с войском на троне он вновь,
Боярской положит конец круговерти
И в мщенье прольёт своим недругам кровь.

Сначала она не прида;ла значенья,
Теперь пребывание в ссылке, в плену,
Сей слух как бы по;днял её настроенье
И он воскресил в ней надежду, мечту.

Мечта эта стала почти суеверной,
Все знаки, подобные крику совы,
Луна стала красной, была прежде бледной,
Толкали на действия от «духоты».

Проверить все слухи в спасение мужа,
Из бывшей всей стражи нашёлся поляк,
Который, подумав, что будет не хуже,
Побега лишь нужно отбросить весь страх.

Обласкан «царицей» и жизнью рискуя,
В мужицкой одежде, решился бежать,
Добравшись до Львова, но жив он, ликуя,
Пропал в неизвестность, зачем же – опять.

Она ж – в ожиданье, живя вся в мученьях,
Морозы забрали поляков всех в плен,
Не хуже болезни, кося ослабевших,
Их жизни на смерть обращая в обмен.

К спасению дочери мать подключилась:
Засыпала Римского Папу мольбой,
Мол, с верою нашей беда приключилась,
В опасности дочь, еле муж мой живой.

Действительно, стали сбываться те слухи,
Где спасшийся Дмитрий идёт на Москву,
А значит, надежды, те самые крохи,
В ней вновь разогнали по трону тоску.

Она усмотрела в ней жизни спасенье,
А также, вновь русской царицею стать,
Предчувствия сбы;лись и светит везенье,
Идёт на Москву вновь «собравшися» рать.

Без разницы было, её ли тот Дмитрий,
Иль «новый царевич» взберётся на трон,
Ей важен тот план, он и прост, но и хитрый,
Он может изъять причинённый урон.

Василию Шуйскому уж не до пленных,
Решил отпустить он поляков домой,
Зачем ему где-то держать всех неверных,
Россия вновь может напиться войной.

Однако, он с Мнишека взял обещание,
Во вновь объявившемся – не признавать
Того самого Дмитрия, в оправдание,
Опять хочет трон под собою помять.

Марину женой не признать и царицей;
Ответил согласием умный поляк,
Им жизнь обещали, вернуться в столицу,
Он верою в жизнь свою даже иссяк.