Франсуа Вийон

                «Я - Франсуа, чему не рад…
                Увы, ждёт смерть злодея.
                И сколько весит этот зад,
                Узнает скоро шея.»
                (Перевод И. Эренбурга)

«От жажды умираю над ручьём…»
Скрипит перо коряво по бумаге,
Уже темно в узилище моём,
Храпят в углу убийцы и бродяги,

Со склизких сводов капает вода,
Глаза слезятся от чадящей плошки,
И время утекает без следа,
И скоро не останется ни крошки.

Из-за решётки визг, мольбы и вой,
Там стражники над нищенкой глумятся,
Смирись, подруга с собственной судьбой,
Тебе сегодня надо постараться!

И жить на этой человечьей свалке –
Таков удел мой, яростный и жалкий!

Таков удел мой, яростный и жалкий,
И сам его я выбрал для себя,
На крюк, торчащий из дубовой балки
Гляжу порой, ни капли не скорбя,

Поскольку клещи, и топор, и дыба
Меня по свету ищут с давних лет,
Давно мы с ними встретиться могли бы,
Но выручает старый мой стилет.

Он острый словно бритва, друг мой верный,
Он тонкий, словно хищная стрела,
И сердца стук, волнующий и мерный
Его влечёт, как горлица орла.

И славно мы гуляем с ним вдвоём
Уже давно в отечестве моём!

Уже давно в отечестве моём
Холодный ветер веет равнодушно,
И мы удел свой рано узнаём.
Чтоб после ему следовать послушно,

Родившись на лохмотьях, в нищете,
Объедками питаясь как попало,
Мы посвящаем жизнь свою мечте –
Хотя бы раз наесться до отвала!

И нет для нас ни Бога, ни добра,
И нет в душе ни радости, ни страха,
Ведь завтра будет так же, как вчера,
Судьба нас лупит со всего размаха!

А значит, без упорства и смекалки,
Таким как мы, доступны только палки.

Таким как мы, доступны только палки,
А так - же розги, плети и бичи.
Но все ж рапиры мы, а не мочалки,
А значит – стисни зубы, и молчи,

Молчи, но всё запоминай прилежно,
Всех тех, кто так был рад тебя терзать,
Чтобы потом, не торопясь и нежно,
Худые глотки их перерезать.

Не то, чтоб мы жестоки и суровы,
Но я прошу запомнить, господа,
Что мы прощать обиды не готовы,
Ведь нас-то не прощали никогда.

Пусть нету ни кола и ни двора,
Но мне мила бездушная игра!

Но мне мила бездушная игра,
Я, словно лицедей, всегда под маской,
Сегодня брюква, завтра фуа-гра,
Кошмар полночный рядом с детской сказкой,

Кошель срезаю – да и был таков,
Всегда со мной моё лихое счастье!
О, только б мне не сочинять стихов,
Избавиться от дьявольской напасти!

О только бы не рифмы в голове,
Не эти надоедливые строчки,
Они трещат цикадами в траве,
Покоя не дают ни днём, ни ночью,

Поэзия – данайский дар Минервы,
Она, как нож у глаз, щекочет нервы.

Она, как нож у глаз, щекочет нервы,
Куда-то увлекает за собой,
Я знаю, в этом деле я не первый,
Поэты всюду носятся гурьбой,

Сонеты, мадригалы, песни, оды –
Бездушная, пустая трескотня,
И эти громогласные уроды
Всё время трутся около меня!

Выпрашивают мелкие монеты,
Вино моё лакают за столом,
Ну, надоели! Просто мочи нету!
Я не желаю выглядеть ослом!

Всю свору прогоняю со двора,
И я доволен участью ворА!

И я доволен участью ворА,
Хоть знаю, ждёт меня топор и плаха,
Но мне на дело выходить пора,
И я иду, спокойно и без страха.

Я не заметен в сумраке ночном,
Ведь ночь – моё укрытье и богатство,
И все мечтают только об одном –
Чтоб никогда со мной не повстречаться.

Но встречи невозможно избежать,
Когда она назначена судьбою,
А от судьбы, увы, не убежать,
И скоро мы увидимся с тобою,

Ведь ты, дружок, давно уже не первый,
Пускай мне вслед шипят чистюли – стервы.

Пускай мне вслед шипят чистюли – стервы,
И карами небесными грозят,
А сами вечно бьются о барьеры,
И робко перед Богом лебезят,

Живут всю жизнь «прилично» и убого,
Минует их и радость, и беда,
Ведь в сущности им надо так немного –
Ничем не выделяться никогда,

Прожить весь век без страсти, без желанья,
Не поднимая к небесам лица,
С тоской влача своё существованье,
И ожидая с трепетом конца…

Я не желаю участи такой,
Я знаю, Смерть давно идёт за мной!

Я знаю, Смерть давно идёт за мной,
Как хищный зверь по кровяному следу,
И смрадно дышит за моей спиной,
И чует неминучую победу,

Мы с ней уже встречались много раз,
Её оскал я видел в блеске стали,
Но всё ж ещё мой факел не угас,
Поживой для неё другие стали!

Она мне где-то даже как сестра,
Мы с нею породнились, я не скрою,
Но знаю я, когда придёт пора,
Она в мгновенье встанет предо мною,

Отыщет и на море, и на суше,
Чтоб в ад швырнуть мою больную душу!

Чтоб в ад швырнуть мою больную душу,
Под громкий хохот пляшущих чертей.
Мне этот смех во сне терзает уши,
В тупой неотвратимости своей,

Тогда вином я ужас заливаю,
Я шлюх зову на бешенный разврат,
И снова стихоплётство затеваю,
И смерти нет, и дьявол мне как брат!

Я создаю из грязи и отваги
Волшебный мир, и в нем поёт Эол,
Перо моё летает по бумаге,
Вольготно и беспечно как орёл.

И крылья вырастают за спиной,
Ведь заповеди нету ни одной!

Ведь заповеди нету ни одной.
Я сам их создаю, когда желаю,
То, что хочу, приемлю всей душой,
А не хочу – с презреньем отвергаю.

Я крал, я богохульствовал и пил,
Я убивал налево и направо,
А сколько дев невинных погубил,
Их наберётся целая орава!

Чревоугодник, забияка, лжец,
Я превзошёл Калигулу в пороках,
И от гордыни лютой, наконец,
Всё это описал в бесстыжих строках!

И нету клятвы, что вложил вам в уши,
Которой я б со смехом не нарушил!

Которой я б со смехом не нарушил,
Не испоганил грязью чистоты,
Я жизнь свою безжалостно разрушил,
Предав беспечно юности мечты,

Когда я в кости за столом играю,
Мне в этот час не жалко ничего,
Но иногда я детство вспоминаю,
Там было много всякого всего…

Я помню вечно запертые двери,
Я в них стучался, плакал и кричал…
И постепенно превратился в зверя,
Он жадно рвал добычу, и урчал.

Да, шансы на прощение плохИ,
И Бог припомнит мне мои грехи.

И Бог припомнит мне мои грехи,
И ничего, я знаю, не забудет.
Они, как среди лилий лопухи,
Всё время взоры оскорбляют людям,

А люди очень любят осуждать,
А уж тем боле – осуждать за дело,
И в путь меня в последний провожать
Они придут и радостно, и смело!

И я услышу этот дружный крик –
«Смерть негодяю! Славная потеха!»
И вывалится синий мой язык,
Его я всем вам покажу для смеха!

И хлынут вниз, порвав души мехи,
Обманы, преступленья и стихи…

Обманы, преступленья и стихи,
Хрустальные рассветы над Луарой,
Вонючие как падаль, кабаки,
Монахиня с испанскою гитарой,

Помятое грошовое кольцо,
Что я украл впервые у старушки,
И мамы позабытое лицо,
И пенное шампанское из кружки, -…

И табурет кривой пинком свалив,
Нисколько не жалею я, поверьте,
Рвану я шею из тугой петли,
И крикну на пороге жалкой смерти,

Ликующий в ничтожестве своём –
«От жажды умираю над ручьём…»
                1 – 10 июня 2016 г.

                Н.П.

«От жажды умираю над ручьём…»
Таков удел мой, яростный и жалкий.
Давно уже в отечестве моём
Таким как я, доступны только палки,

Но мне мила бездушная игра,
Она, как нож у глаз, щекочет нервы,
И я доволен участью ворА,
Пусть зло шипят мне вслед чистюли – стервы.

Я знаю, Смерть давно идёт за мной,
Чтоб в ад швырнуть мою больную душу,
Ведь заповеди нету ни одной,
Которой я б со смехом не нарушил.

И Бог припомнит мне мои грехи –
Обманы, преступленья, и стихи!