Глава 52. Приключения Алисы в романе МиМ

Глава 52. Приключения Алисы в романе МиМ

Теперь посмотрим историю про Моржа и Плотника в главе 4 Алисы в зазеркалье «Траляля и Труляля». Не обращайте внимание на описание конца света в этом стихотворении (в конце света солнце взойдет посреди ночи).

***

«- "Моржа и Плотника". Это самое длинное, - ответил Труляля и крепко обнял брата.
Траляля тут же начал:
Сияло солнце в небесах...
Алиса решилась прервать его.
- Если этот стишок очень длинный, - сказала она как можно вежливее, - пожалуйста, скажите мне сначала, какой дорогой...
Траляля нежно улыбнулся и начал снова:

Сияло солнце в небесах,
Светило во всю мочь,
Была светла морская гладь,
Как зеркало точь-в-точь,
Что очень странно - ведь тогда
Была глухая ночь.

И недовольная луна
Плыла над бездной вод
И говорила: "Что за чушь
Светить не в свой черед?
И день - не день, и ночь - не ночь,
А все наоборот".

И был, как суша, сух песок,
Была мокра вода.
Ты б не увидел в небе звезд -
Их не было тогда.
Не пела птица над гнездом -
Там не было гнезда.

Но Морж и Плотник в эту ночь
Пошли на бережок,
И горько плакали они,
Взирая на песок:
- Ах, если б кто-нибудь убрать
Весь этот мусор мог!

- Когда б служанка, взяв метлу,
Трудилась дотемна,
Смогла бы вымести песок
За целый день она?
- Ах, если б знать! - заплакал Морж. -
Проблема так сложна!

- Ах, УСТРИЦЫ! Придите к нам, -
Он умолял в тоске. -
И погулять, и поболтать
Приятно на песке.
Мы будем с вами до утра
Бродить рука в руке.

Но УСТРИЦЫ преклонных лет
Не выплыли на зов.
К чему для странствий покидать
Страну своих отцов?
Ведь можно дома в тишине
Прожить в конце концов.

А юных Устриц удержать
Какой бы смертный мог?
Они в нарядных башмачках
Выходят на песок.
Что очень странно - ведь у них
Нет и в помине ног.

И, вымыв руки и лицо
Прохладною водой,
Они спешат, они ползут
Одна вослед другой
За Плотником и за Моржом
Веселою гурьбой.

А Морж и Плотник шли и шли
Час или два подряд,
Потом уселись на скале
Среди крутых громад,
И Устрицы - все до одной -
Пред ними стали в ряд.

И молвил Морж: "Пришла пора
Подумать о делах:
О башмаках и сургуче,
Капусте, королях,
И почему, КАК СУП В КОТЛЕ,
КИПИТ ВОДА В МОРЯХ".

Взмолились Устрицы: "Постой!
Дай нам передохнуть!
Мы все толстушки, и для нас
Был очень труден путь".
- Присядьте, - Плотник отвечал, -
Поспеем как-нибудь.

- Нам нужен хлеб, - промолвил Морж, -
И зелень на гарнир.
А также уксус и лимон,
И непременно сыр,
И если вы не против, то
Начнем наш скромный пир.

- Ах, неужели мы для вас
Не больше, чем еда,
Хотя вы были так добры,
Нас пригласив сюда!
А Морж ответил: "Как блестит
Вечерняя звезда!

Я очень рад, что вы пришли
В пустынный этот край.
Вы так под уксусом нежны -
Любую выбирай".
А Плотник молвил: "Поскорей
Горчицу мне подай!"

- Мой друг, их заставлять спешить
Отнюдь мы не должны.
Проделав столь тяжелый путь,
Они утомлены.
- С лимоном. - Плотник отвечал. -
Не так они вкусны.

- Мне так вас жаль, - заплакал Морж
И вытащил платок, -
Что я не в силах удержать
Горючих слез поток.
И две тяжелые слезы
Скатились на песок.

А Плотник молвил: "Хорошо
Прошлись мы в час ночной.
Наверно, Устрицы хотят
Пойти к себе домой?"
Но те молчали, так как их
Всех съели до одной».

- Мне больше нравится Морж, - сказала Алиса. - Ему по крайней мере было хоть капельку жалко бедных устриц.
- Но съел он больше, чем Плотник, - возразил Траляля. - Просто он прикрывался платком, так что Плотник не мог сосчитать, сколько устриц он
съел. Не мог! Задом наперед, совсем наоборот!
- КАКОЙ ЖАДНЫЙ! - вскричала Алиса. - Тогда мне больше нравится Плотник!
Он съел меньше, чем Морж!
- Просто ему не досталось больше, - сказал Траляля.
Алиса растерялась. Помолчав, она проговорила:
- Ну, тогда, значит, оба они хороши!».

***
Само собой, что Вы догадались, что этому стихотворению в романе соответствует сцена небольшого застолья Пилата и Афрания после ужасной грозы, которая случилась на Лысом черепе (глава «Как прокуратор пытался спасти Иуду»).

СТРАННУЮ ТУЧУ принесло тогда с моря. Туча отдавала ТОЛЬКО СВЕТ, загоняя жителей в дома, и не спешила отдавать влагу. Пропал Ершалаим, великий город, как будто и не было его на свете. Город, ненавидимый прокуратором.

Но я усложню задачу. Согласен, Афраний с его маленькими глазками чем-то напоминает Моржа, а Пилат состоит почти из тех же букв, что и Плотник. Тем более, кто знает, может быть он и был плотником (само собой речь не идет об историческом Пилате). Но я не соглашусь с этой аналогией, если там не будет рядом песок и если Афраний с Пилатом не будут есть УСТРИЦЫ. Но именно это они и делают! Смотрим.

«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... ПРОПАЛ Ершалаим — великий город, КАК БУДТО НЕ СУЩЕСТВОВАЛ НА СВЕТЕ. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Странную тучу принесло с моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана.

Она уже навалилась своим брюхом на ЛЫСЫЙ ЧЕРЕП, где палачи поспешно кололи казнимых, она навалилась на храм в Ершалаиме, сползла дымными потоками с холма его и ЗАЛИЛА Нижний Город. Она вливалась в окошки и гнала с кривых улиц людей в дома. Она не спешила отдавать свою влагу и ОТДАВАЛА ТОЛЬКО СВЕТ. Лишь только дымное черное варево распарывал огонь, из кромешной тьмы взлетала вверх великая глыба храма со сверкающим чешуйчатым покрытием. Но он угасал во мгновение, и храм погружался в темную бездну. Несколько раз он выскакивал из нее и опять проваливался, и каждый раз этот провал сопровождался ГРОХОТОМ КАТАСТРОФЫ.

В это время под колоннами находился только один человек, и этот человек был прокуратор. Теперь он не сидел в кресле, а лежал на ложе у низкого небольшого стола, уставленного яствами и вином в кувшинах. Другое ложе, пустое, находилось с другой стороны стола. У ног прокуратора простиралась неубранная красная, как бы кровавая, лужа и валялись осколки разбитого кувшина.
….
Лежащий на ложе в грозовом полумраке прокуратор сам наливал себе вино в чашу, пил долгими глотками, по временам притрагивался к хлебу, крошил его, глотал маленькими кусочками, время от времени высасывал УСТРИЦЫ, жевал лимон и пил опять.

Прошло некоторое время, и пелена воды перед глазами прокуратора стала редеть. …. Грозу сносило к МЕРТВОМУ МОРЮ.

Наконец услышал прокуратор и долгожданные шаги, и шлепанье но лестнице, ведущей к верхней площадке сада перед самым балконом. Прокуратор вытянул шею, и глаза его заблистали, выражая радость.

Между двух мраморных львов показалась сперва голова в капюшоне, а затем и совершенно мокрый человек в облепившем тело плаще. Это был тот самый человек, что перед приговором шептался с прокуратором в затемненной комнате дворца и который во время казни сидел на трехногом табурете, играя прутиком.

Не разбирая луж, человек в капюшоне пересек площадку сада, вступил на мозаичный пол балкона и, подняв руку, сказал высоким приятным голосом:

— Прокуратору здравствовать и радоваться. — Пришедший говорил по-латыни.

— Боги! — воскликнул Пилат, — да ведь на вас нет сухой нитки! Каков ураган? А? Прошу вас немедленно пройти ко мне. Переоденьтесь, сделайте мне одолжение.

Пришедший откинул капюшон, обнаружив совершенно мокрую, с прилипшими ко лбу волосами голову, и, выразив на своем бритом лице вежливую улыбку, стал отказываться переодеться, уверяя, что дождик не может ему ничем повредить.

— Не хочу слушать, — ответил Пилат и хлопнул в ладоши. Этим он вызвал прячущихся от него слуг и велел им позаботиться о пришедшем, а затем немедленно подавать горячее блюдо. Для того чтобы высушить волосы, переодеться, переобуться и вообще привести себя в порядок, пришедшему к прокуратору понадобилось очень мало времени, и вскоре он появился на балконе в сухих сандалиях, в сухом багряном военном плаще и с приглаженными волосами.

В это время СОЛНЦЕ вернулось в Ершалаим и, прежде чем уйти и утонуть в Средиземном МОРЕ, посылало прощальные лучи ненавидимому прокуратором городу и золотило ступени балкона. Фонтан совсем ожил и распелся ВО ВСЮ МОЧЬ, голуби выбрались на ПЕСОК, гулькали, перепрыгивали через сломанные сучья, клевали что-то в МОКРОМ ПЕСКЕ. Красная лужа была затерта, убраны черепки, на столе дымилось мясо.

— Я слушаю приказания прокуратора, — сказал пришедший, подходя к столу.

— Но ничего не услышите, пока не сядете к столу и не выпьете вина, — любезно ответил Пилат и указал на другое ложе.

Пришедший прилег, слуга налил в его чашу густое красное вино. Другой слуга, осторожно наклонясь над плечом Пилата, наполнил чашу прокуратора. После этого тот жестом удалил обоих слуг. Пока пришедший пил и ел, Пилат, прихлебывая вино, поглядывал прищуренными глазами на своего гостя. Явившийся к Пилату человек был средних лет, с очень приятным округлым и опрятным лицом, с мясистым носом. Волосы его были какого-то неопределенного цвета. Сейчас, высыхая, они светлели.
…..
Пришедший не отказался и от второй чаши вина, с видимым наслаждением ПРОГЛОТИЛ НЕСКОЛЬКО УСТРИЦ, отведал вареных овощей, съел кусок мяса.

Насытившись, он похвалил вино:

— Превосходная лоза, прокуратор, но это — не "Фалерно"?

— "ЦЕКУБА", тридцатилетнее, — любезно отозвался прокуратор.

Гость приложил руку к сердцу, отказался что-либо еще есть, объявил, что СЫТ. Тогда Пилат наполнил свою чашу, гость поступил так же. Оба обедающие отлили немного вина из своих чаш в блюдо с мясом, и прокуратор произнес громко, поднимая чашу:

— За нас, за тебя, кесарь, отец римлян, самый дорогой и лучший из людей!

После этого допили вино, и африканцы убрали со стола яства, оставив на нем фрукты и кувшины. Опять-таки жестом прокуратор удалил слуг и остался со своим гостем один под колоннадой.

— Итак, — заговорил негромко Пилат, — что можете вы сказать мне о настроении в этом городе?

Он невольно обратил свой взор туда, где за террасами сада, внизу, догорали и колоннады, и плоские кровли, позлащаемые последними лучами.

— Я полагаю, прокуратор, — ответил гость, — что настроение в Ершалаиме теперь удовлетворительное.
…..

— Прокуратор не любит Ершалаима? — добродушно спросил гость.

— Помилосердствуйте, — улыбаясь, воскликнул прокуратор, — нет более безнадежного места на земле. Я не говорю уже о природе! Я бываю болен всякий раз, как мне приходится сюда приезжать. Но это бы еще полгоря. Но эти праздники — маги, чародеи, волшебники, эти стаи богомольцев... Фанатики, фанатики! Чего стоил один этот мессия, которого они вдруг стали ожидать в этом году! Каждую минуту только и ждешь, что придется быть свидетелем неприятнейшего кровопролития. Все время тасовать войска, читать доносы и ябеды, из которых к тому же половина написана на тебя самого! Согласитесь, что это скучно. О, если бы не императорская служба!..

— Да, праздники здесь трудные, — согласился гость.

— От всей души желаю, чтобы они скорее кончились, — энергично добавил Пилат. — Я получу возможность наконец вернуться в Кесарию. Верите ли, это бредовое сооружение Ирода, — прокуратор махнул рукою вдоль колоннады, так что стало ясно, что он говорит о дворце, — положительно сводит меня с ума. Я не могу ночевать в нем. Мир не знал более странной архитектуры».

Итак, и сытный обед, и устрицы присутствуют. Хотя туча больше напоминает Вторую мировую войну и об этом я уже писал.

***

И на всякий случай, чем же заканчивается глава «Траляля и Труляля»? Посмотрим. Да что же это такое, опять эта странная туча, и буря…

«- Хоть бы уж этот страшный ворон прилетал поскорее! - подумала Алиса.
- Знаешь, - сказал Труляля брату, - у нас всего одна шпага. Но ты можешь драться зонтом. Он острый, не хуже шпаги! Что же, надо торопиться!
Скоро будет темно, как в бочке!
- И даже еще темнее, - прибавил Траляля.
Тут все вокруг так почернело, что Алиса решила: приближается гроза.
- КАКАЯ ОГРОМНАЯ ТУЧА! - сказала она. - Как быстро она приближается!
Ой, у нее, по-моему, крылья!
- Это ворон! - пронзительно вскрикнул Труляля.
Братья бросились бежать и через минуту скрылись из виду.
Алиса нырнула в лес и СПРЯТАЛАСЬ под большим деревом.
- Здесь ему до меня не добраться, - подумала она. - Он такой огромный, что между деревьев ему не пролезть! Как он машет крыльями! От них в лесу прямо БУРЯ ПОДНЯЛАСЬ! Вон летит чья-то шаль! Видно, ее сорвало ветром...».