В пол петли накала

в  пол  петли  целого  накала,
пересидело  на  цепи  звено,
из  горла  песня  лилась,  очень  напоминала  кровь,
а  осадок  молитв  выплёвывал  буквы  стоя,
я  вижу,   события  набирают  обороты,
выгоняют   старую  ленту  новым  шрамом, 
там  Аль  Пачино   в  кокаин  лицо  макает…

старая  женщина  с  молодым  телом
лежит  на  столе,  не  чувствует  боли,
её  деликатно  кромсают  двое,
рядом  ползают  тени  настольной  лампы,
повторяют  движения  скальпеля,
отворачивается  погода  в  окно,
капли  дождя  ожидает  стекло…

а  кто  сегодня  жив,  пусть  останется  жив,
небо  по  скорбным  делам  ударит  громом,
тем  временем  дождь,  каплями,  полирует  стекло, 
старая  женщина  молодость  вспоминает,
и   пусть  начинает  желтеть  кожа,
и  в  пыльных  зрачках  паркет  взгляда  разобран,
и  она  не  здесь,   
где - то  по  краю  вселенной  бродит:  –

сдвину  страницы  книг,
зацеплю  взгляд  за  пробелы,
я  воодушевлён  приёмом  смерти,
жёлтое  пятно  станет  больше  облака,
словно  бабочка  закружит  у  крыльев,
старая  женщина  вне  пейзажа,
с  телом  молодой  царицы…

кто  ты  была  при  жизни?
о  какие  бульвары  тёрлись  воспоминания?
коричневые  соски  мыслей  твердели  от  правды,
давили  на  глотку  всхлипы  неправд,
шипел  газ  во  вскрытой  грудине,
жесть  слёз  небом  гремела  по  крыше…

а  бабочка  не  имеет  возможность  улететь  на  юг,
мембрана  крыльев  не  рассчитана  отрастить  перья,
под   кожей  старой  женщины  молодое  тело,
но  не  двинется  сердце,
и  пусть  мылом  моют  трупные  пятна:  –
не  перегореть  мечтала,  да  перегорела,
в  пол  петли  целого  накала.