О дуэли, которой не было

Никакой дуэли между Пушкиным и Дантесом ни в 1837 году ни раньше не было. Возможно, кто-то удивится моему утверждению, но оно - чистая правда. Что такое дуэль? Обратимся к самым уважаемым словарям, определяющим понятие слова «дуэль».
Толковый словарь Даля: «Дуэль -  единоборство, поединок; вообще принято называть дуэлью условный поединок, с известными уже обрядами, по вызову». Толковый словарь русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940): «Дуэ'ль, и, ж. [фр. duel]. Поединок, происходящий по определенным правилам, сражение между двумя противниками по вызову одного из них».
Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия (1969—1978): «Дуэль (франц. duel, от лат. duellum — война) - поединок, бой (с применением оружия) между двумя лицами по вызову одного из них. Условия Д. заранее устанавливались противниками или их представителями (секундантами) с соблюдением обычаев. Наиболее распространена была в средние века, хотя формально запрещалась и была наказуема». Во всех вышеперечисленных уважаемых словарях указано одно и то же неизменное условие, делающее поединок между двумя сторонами, между обидчиком и обиженным именно дуэлью: вызов. Дуэль – это поединок, на который одна сторона вызывает другую и (непременное условие!) сама лично участвует в поединке.
Как известно, Пушкин в январе 1837 года никуда Дантеса не вызывал, ни на какую дуэль. Более того, он вообще никого на дуэль не вызывал. Никого! Дантес Пушкина тоже не вызывал на дуэль. Ни в 1837 году, ни раньше. Вообще никогда. Дуэльный вызов исходил от голландского посланника барона Геккерна. Но сам Геккерн никакого личного участия в поединке не принимал.
Он вообще сидел дома. Следовательно, ни о какой дуэли речи идти не может. Состоялся поединок, на который ни одна из противоборствующих сторон другую не вызывала!
«Погодите», - тут же заявит кто-нибудь, - «но Жорж Дантес как бы заменил собой престарелого приёмного отца – барона».  Однако, совсем не зря в словарях неоднократно упоминается о том, что дуэль – это очень специфический поединок, исполняемый в точном соответствии с известными установленными обычаями, то есть, абы как она проводиться не может, и абы что дуэлью называть нельзя.
  О правилах , позволяющих именовать поединок сторон дуэлью, было хорошо известно всему светскому обществу пушкинской эпохи. Замена одного участника дуэли на другого возможна лишь в исключительных специальных случаях, оговоренных кодексом. Никакого своеволия в таких случаях быть не может. Правила эти легли в основу многократно опубликованного «Дуэльного кодекса» и были хорошо известны дуэлянтам восемнадцатого и девятнадцатого веков. Обратимся к некоторым его статьям. Итак, о чём гласит кодекс по поводу обоснованности замены дуэлянтов перед поединком?
«Личный характер оскорблений и случаи замены»
«Статья 58. Оскорбления имеют личный характер и отомщаются лично.
59. Замена оскорбленного лица другим допускается только в случае недееспособности оскорбленного лица, при оскорблении женщин и при оскорблении памяти умершего лица.
60. Заменяющее лицо всегда отождествляется с личностью заменяемого, пользуется всеми его преимуществами, принимает на себя все его обязанности, имеет законное право совершать все те действия, которые совершил бы заменяемый в случае своей дееспособности.
61. Недееспособность для права замены определяется следующими положениями:
1) заменяемый должен иметь более 60 лет, причем разница в возрасте с противником должна быть не менее 10 лет. Если физическое состояние заменяемого дает ему возможность лично отомстить за полученное оскорбление, и если он на то изъявляет свое согласие, то он имеет право не пользоваться правом замены;
2) заменяемый должен иметь менее 18 лет:
3) заменяемый должен иметь какой-нибудь физический недостаток, не позволяющий ему драться как на пистолетах, так и на шпагах и саблях;
4) неумение пользоваться оружием ни в коем случае не может служить поводом для замены или отказа от дуэли».
Обратили внимание на то, в каких случаях на дуэли возможна замена одного бойца другим? Барону явно больше 18 лет, поэтому пункт 2 отпадает. У барона не было физических недостатков, не позволявших ему драться на пистолетах. Посол Нидерландского королевства дееспособен, иначе он не занимал бы такую должность. «Неумение пользоваться оружием ни в коем случае не может служить поводом для замены или отказа от дуэли». Что остаётся? «Заменяемый должен иметь более 60 лет, причем разница в возрасте с противником должна быть не менее 10 лет». Однако, Луи-Якоб-Теодор ван Геккерн де Беверваард  родился 28 ноября 1792 г. На момент вызова им Пушкина на дуэль барону было чуть больше 44 лет. До 60 не хватает 16 лет. Пушкину 37,5 лет. Разница в годах с бароном – явно меньше 10 лет.
Таким образом, поскольку вызывавший на дуэль не имел ни одного повода для неявки на неё, и всё же - не явился, формально – никакой дуэли не было! А что было? То, что называется и называлось всегда подлостью, трусостью и подставой. Вызвал на дуэль? Будь любезен – стреляйся. Не стреляешься? Заменяешь себя другим? Да, Вы, батюшка – подлец! И подлец изрядный! Совершено убийство – сознательно спланированное уголовно наказуемое преступление.
Ниже перед вами условия поединка между Пушкиным и Дантесом, на которых он состоялся. Обратите внимание на то, что в нём нигде не упоминается слово «дуэль». Его там нет. Условия поединка составлял виконт де Аршиак, и, похоже, что Пушкин согласился с ними, не ознакомившись толком с содержанием текста…
«1. Противники ставятся на расстоянии 20 шагов друг от друга и 10 шагов от барьеров, расстояние между которыми равняется 10 шагам.
2. Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.
3. Сверх того принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того чтобы выстреливший первым подвергся огню своего противника на том же самом расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности поединок возобновляется как бы в первый раз, противники ставятся на то же расстояние в 20 шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила.
5. Секунданты являются непосредственными посредниками во всяком отношении между противниками на месте.
6. Секунданты, нижеподписавшиеся и облеченные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий».
Вызов Пушкину делает барон Геккерн, поскольку именно он обращается с письмом к Пушкину, а не Дантес. Но вместо себя барон отправляет на поединок Дантеса. Вот как об этом сказано в письме: "Мне остается только предупредить вас, что г. виконт д’Аршиак отправляется к вам, чтобы условиться относительно места, где вы встретитесь с бароном Жоржем Геккерном, и предупредить вас, что эта встреча не терпит никакой отсрочки". В конце письма расписка Дантеса о том, что он прочитал и одобряет содержание письма. Это означало лишь то, что он согласен исполнить миссию, порученную ему Геккерном. Никакого вызова лично от Дантеса Пушкину в этом по сути нет.
Отправить вместо себя на поединок другого - бесчестно, поскольку означает нарушение дуэльного кодекса, что равносильно отказу от дуэли. Что если бы в ответ Пушкин отправил на дуэль просто какого-нибудь очень меткого стрелка? Ему же и в голову такое не пришло. Он почему-то сам поехал на Чёрную речку... Обратите внимание на то, что пишет барон: «…эта встреча не терпит никакой отсрочки». Он торопит свою жертву, давит на его благородство, не оставляя времени на размышление о том, что вместо себя можно противопоставить Дантесу такого же снайпера, как тот.
Мы уже имели возможность убедиться в том, что у Пушкина никакого дуэльного опыта на самом деле не было. 24 раза не состоявшиеся отменённые пушкинские дуэли считать опытом – несерьёзно. Из остальных четырех случаев, произошедших в пору юности (15 и 18 лет назад) в двух случаях Пушкин отказался стрелять, а в двух других сознательно выстрелил мимо, и дуэлянты помирились…
А что его противник Дантес?
Любовник барона Геккерна, усыновлённый за мзду в возрасте 24 лет при живом отце ради утех старого развратника, Жорж Дантес, исполнил роль убийцы Пушкина, вернулся во Францию, внезапно разбогател и сделался сенатором. О подробностях интимных отношений «папули» и «сыночка» свидетельствует их красноречивая и недвусмысленная переписка. Я не буду её здесь цитировать, мне это противно: те читатели, которым приятны пикантные подробности из жизни педерастов, легко могут найти их в интернете.
Отмечу другое, ко времени появления в России за плечами Дантеса была специальная подготовка в знаменитом военном училище Сен Сир, где   он стал чемпионом Франции в стрельбе по движущимся летящим мишеням – по голубям. Выстрелить сходу, не останавливаясь, навскидку и попасть в цель для Дантеса, как для первоклассного снайпера, не составляло никаких особых проблем…
Мало того, дабы не оставлять поэту даже теоретических случайных шансов на успех, он выстрелил первым, не дойдя до барьера. 
Ответный выстрел. Попробуйте прицелиться и попасть в противника из пистолета весом около килограмма, если вы лежите на снегу, истекая кровью, с раздробленным пулей позвоночником и вспоротыми кишками. При этом противник стоит к вам боком, прикрывая грудь пистолетом, а пороха в вашем пистолете так мало, что ваш выстрел заведомо не способен нанести сколько-нибудь серьёзный урон. Так и случилось. По свидетельству Данзаса поручик Дантес «стоял боком, и пуля, только контузив ему грудь, попала в руку». В.А. Жуковский уточняет: «…пуля пробила руку и ударилась в одну из металлических пуговиц мундира». Пулю остановила пуговица!
По свидетельству Данзаса: «Пушкин был ранен в правую сторону живота: пуля, раздробив кость верхней части бедра у соединения с тазом, срикошетила, глубоко войдя в живот и остановившись в брюшной полости…»
 Если бы Пушкин стоял перед Дантесом прямо, то такое попадание в правую сторону тела поэта могло означать одно: Дантес стреляет левой рукой, однако, Дантес левшой не был.  В таком случае, это означает, что Пушкин стоял к Дантесу не прямо, а выставив вперёд правую ногу и целясь в противника. Именно поэтому пуля Дантеса вошла в правую сторону его визави.   
Напоследок ещё раз обращаю ваше внимание на двуличие барона Геккерна. Перед вами начало подлинного письма Геккерна Пушкину (из книги Павла Елисеевича Щеголева «История последней дуэли Пушкина»):«Милостивый государь! — писал барон Геккерн. — Не зная  ни Вашего почерка, ни Вашей подписи, я обратился к виконту  д'Аршиаку, который передаст Вам это письмо, с просьбой удостовериться, точно ли письмо, на которое я отвечаю, от Вас».
Явная ложь! Геккерн пишет, что не знает ни подписи, ни почерка Пушкина, а тремя строками  ниже, упоминая о письме с отказом от вызова, он говорит, что  это письмо, писанное рукою Пушкина, налицо: значит, почерки подпись Пушкина были ему знакомы, и удостоверяться в подлинности письма Пушкина от 26 января было делом лишним.
«Содержание письма, — продолжал Геккерн, — до такой степени переходит всякие границы возможного, что я отказываюсь отвечать на подробности этого послания». — Но менее всего Пушкин хотел бы объяснений Геккерна! — «Мне кажется, вы забыли, милостивый государь, что вы сами отказались от вызова, сделанного барону Жоржу Геккерну, принявшему его. Доказательство того, что я говорю, писанное вашей рукой, налицо и находится в руках секундантов. Мне остается только сказать, что виконт д'Аршиак едет к вам, чтобы условиться о месте встречи с бароном Геккерном; прибавляю при этом, что эта встреча должна состояться без всякой отсрочки. Впоследствии, милостивый государь, я найду средство научить вас уважению к званию, в которое я облечен и которое никакая выходка с вашей стороны   оскорбить не может». Под письмом, кроме подписи барона Геккерна, находится еще надпись Дантеса: «Читано и одобрено мною».
Из письма явно следует, что вызов исходит от барона Геккерна, а не от Дантеса, и что Дантес не делает Пушкину никакого вызова, но одобряет вызов, сделанный его любовником. То же подтверждается и запиской Пушкина   д’Аршиаку «Так как г. Геккерн — обиженный, и вызвал меня, то   он может сам выбрать для меня секунданта, если увидит в том надобность: я заранее принимаю всякого, если даже это будет его егерь». Из записки Пушкина следует, что он тоже верно понимал ситуацию, что дуэльный вызов исходит от посла Нидерландского королевства, а не от поручика Дантеса.
Если бы на месте Пушкина был иной человек, не с благородным сердцем поэта, то, возможно, он мог бы ответить, что раз вызывающий отправляет на смертельный поединок другого человека, то и он имеет полное право заменить своё присутствие и участие в поединке другим человеком, например, любым искусным снайпером – добровольцем, который гарантированно пристрелил бы Дантеса. Но в том-то и дело, что Пушкин не мог поступить так же подло, как Геккерн… хотя, если честно, после поступка барона имел на это полное моральное право.
Ещё два слова по поводу морального облика условно «старого» (в 44 года) Геккерна. Задайте сами себе вопрос: если вы любящий отец, отправите ли вы вместо себя (!!!) на смертельно опасный поединок своего сына? Однозначно, нет. Ни один отец этого не сделает. Отправляющий вместо себя на смерть своего сына – не отец ему.   Для меня, как отца двух сыновей и двух дочерей подобное невозможно ни по какой причине! Я полагаю, что не только для меня, но и для любого любящего родителя.
И последнее. Можно ли доверять утверждениям барона Геккерна, если 11 февраля 1837 года он сообщает барону Верстолку: «Жоржу (Дантесу) не в чем себя упрекнуть; его противником был безумец, вызвавший его без всякого разумного повода; ему просто жизнь надоела, и он решился на самоубийство, избрав руку Жоржа орудием для своего переселения в другой мир».
Мы только что читали письмо-вызов Геккерна Пушкину, а теперь читаем, как он лжёт другим о том, что вызов на дуэль делал не он, а Пушкин, и вызывал не его, а Дантеса. Выводы о цене словам этого мерзавца делайте сами.