Оберон дурак лохматый

— Ни сна, ни грез. А ночь струится снегопадом.
Все так, как будто мало снега для всех нас.
Но я всерьез твоим обеспокоен взглядом,
Встречаю утро – одинокий перформанс, –
Ответ-вопрос и веритас тут где-то рядом.

— Заря насмешлива. Венера в белых тучах,
Как под вуалью нежной, спрятала свой взор.
Пристойна, вежлива богиня, – редкий случай, –
Прохладной сталью оживляет разговор.

— Все наугад. Хоть карт безропотный сценарий
И отражает мир до сущих мелочей,
Но невпопад чешуек пестрый серпентарий –
Смятенье лир, переплетенье мыслей-змей,
Воспоминаний хрупкий трепетный гербарий.

— Коньяк, табак. Забытый запах шоколада…
Но сладкий вкус дубовым жезлом перебит;
И полумрак в уютной келье, – все как надо, –
Исус в надежде, молча, радостно висит.

— Мы оба знаем эти строки слово в слово, –
Не ободрить тебя стихом, не удивить;
Но я листаю, словно все пророки снова
Решили плоть туманной манной подразнить –
Составить проповедь, усилить жажду, голод…

— Пока ты молод, обо всем легко судить,
Беспечно тратить луны, забывать сомненья
И, заживляя раны, ветрено шутить.
Сейчас найду. Где-то тут было в «Откровенье».

— Процесс мышления забавен до абсурда,
Когда из чувств слагает разум арабеск.
От заземленья до антенн прием под утро
В хрустальных люстрах тушит армия небес,
Как свечи-сны в слезинках воска-перламутра.

— В песчинках времени… Усталость. Подлый сон
Зовет в объятия и утренней прохладой
Меня пугает, словно ржавым злым ножом…
Кошмар забавный. Постенали, ну и ладно.

— Ни сна, ни грез. Мне и Евангелие не нужно,
Чтобы смутить словами даже метроном.
Но я всерьез обеспокоен нашим чувством.
Пойду курить. Коньяк оставлю на потом.
— Легко забыть. Но, вот, поверить снова – трудно.

***WD***