Третий отрывок из той же поэмы, из которой были пе

...рвые два (заголовок не влез, эскюзе-муа)

                ...о том же милосердии, – молчу,
                Не те слова, не то напоминанье,
                В руке светильник держит одиноко
                Не тот слуга, и в замке родовом,
                Не с той молитвой отходя ко сну,
                Не те скитальцы мирно угасают.
                Покоем расстилается широким
                Подвялая ночная лебеда,
                И за рекой щебечут соловьи.
                Опушка светится – мерцают пни,
                Но ничего тот свет не освещает.
                О жалобах? – не стоит. Смена дома
                Пугает, как и смена караула,
                Особенно коль спрятанный сбежал
                Или – что не в пример умнее – умер.
                И только с ветром шепчется ольха,
                И на восходе спорят, угасая,
                Теперь уже ненужные созвездья,
                Напоминая – Господи, кого?!
                Да уж не нас ли – мы-то, если помнишь,
                Особенно витийствовали зло,
                И бредили особенно нелепо,
                И отрекались страстно и неумно, –
                Да, верно: перед самой катастрофой,
                Когда вот так же рвали соловьи
                Ночную тишину на покрывала,
                А получились странные заплатки
                На старых ранах – кто их защитит?..
                Тогда была гроза, и много молний
                Над спорящими в небе пронеслось –
                Их даже не заметили; опушка
                Вся вспыхивала, еле успевая
                Погаснуть до очередного залпа –
                Его не слышали. Потом, в один
                Прекрасный миг – не помню уж, в который, –
                Сиянье стало как бы непрерывным,
                Чуть-чуть слабея перед новой вспышкой –
                Чем дальше, тем ничтожней был контраст,
                И скоро – впрочем, ближе к утру – дождь
                Пошёл, как из ведра; гроза умчалась,
                Ещё зарницы вспыхивали мерно,
                Но отнесло их далеко на север,
                И, обессиленные, лишь могли
                Окрасить самый край ночного неба.
                Вот с той поры и светится опушка –
                Теперь-то это кажется обычным,
                Но в тот момент, я помню, испугались
                Едва не насмерть: думали, проклятья,
                Которыми швырялись ради смеху,
                Вдруг плоть и очертанья обрели.
                Но были шелестящие кусты
                Кругом необитаемы, как прежде,
                И мы напрасно ждали – вот раздвинет
                Густые ветви и наружу выйдет
                Какой-нибудь светящийся урод.
                Тогда всё успокоилось – а жаль:
                Прошло немало дней, но не проходит,
                Не отпускает смутная тоска –
                Как будто что-то видели в грозе,
                А может, потеряли на опушке –
                Теперь уже не вспомнить; только жаль,
                Силёнок не хватило в ту грозу,
                Забыв о ссоре, лёгкими, как ветер,
                Подпрыгнуть и достать до чёрных туч –
                Чтоб дальше не заботиться самим,
                Как поточнее выбрать направленье,
                Чтоб дальше уже молнии несли –
                Ведь с этакой охраной нет сомнений
                И нет боязни: тут не пропадёшь.

                                                                 27–28.01.1994 AD