Lacrimosa. Околопоэтический манифест

Мы оплакиваем конец света, наступающий и отступающий ежегодно, каждый день, каждое мгновенье.

Мы поём отходную радостным глазам ребёнка, в последний раз без жадности и вожделения глядящим на случайно найденный клад с драгоценностями. Завтра в этих глазах загорится совсем другой огонь.

Мы скорбим о плюющих вслед бродячему музыканту и называющих его бездельником.

Сегодня свершится: ещё одна душа расстанется со своей небесной половиной. Не навсегда – ненадолго: всего лишь до скончания жизни, но оттого не веселее. И не замечать бы её вовсе – подумаешь! – их же опять целая толпа таких, они созревают ещё быстрей, чем рождаются новые души; но злые языки утверждают, будто в эту толпу затесался кто-то из близких нам людей. Наверное, врут. Не может быть. Нашим-то зачем туда?

Тем, кто и поныне состоит при небесах, не будучи в силах разменять дармовое и ничего не стоящее на добываемое кровью, не нужны воспеватели. Иное дело – глаза, слепые к краскам, уши, глухие к звукам. Это им позарез нужны как поющие для них, так и плачущие о них. Небо от них уже отвернулось, а на земную жизнь надежда плоха. Здесь почти никто и не знает, что такое «всегда». Сословие же тех, кому эта бесполезная тайна известна, немногочисленно и бессильно.

Зато оно умеет петь и слышать голоса других поющих.


                                                                 31.03.2004 AD