У окошка...

У окошка...

Ну-у, Лидушка с городов приехала. Отдал Господь.Три нидили у сына гостила. Как и не надоела-то. Да ей что? Глаза вытаращит да своё правит. Уж отродясь така. Да и дивья ей лапы-то по городам выкидывать, дедко-то у неё тут дак с ног спал. Ну-ко ты, одному снегу валОм убрать надо, да скотины хлев, да ведь все печи нать натопить, изба-то что багадельня. Да ведь, наверно, на сухом куске жил. Разве разумиё мужик сам себе супу справить? Пуста, пуста баба. Токо бы головой трясти... Вечор забегала, осьмушку* чаю мне принесла, да каку-то каметь, "земфир" на коробке написано. Я вечор кусила, да неси тя фрянка-то, гнИла*, гнИлой! Ись не как. Токо зубы обмарала. Думала, и рта боле не раскрыть, так всё склеило. Да ржаных сухарей с печи сняла, да крошонки в простокише наладила, да наеласи. Больно дородно. А коробку с "земфиром" в клеть вынесла. Аннушка-соседка зайдё, дак бывать с чаем выпьё...

ГнИла* - глина
Осьмушка* - маленькая пачка чая(50 грамм)

Какого-дня Машу Потанькину с Надькиной дочерью встритила. Девка-та иста Костюха Делёнкин. Ванька-то Надехин тут и близко не стоял. Глянула на меня, дак так бабкой Шурой-то и омахнула. Глаза чёрны, раскосы. Вокурат, как у неё, покоенки. Да у Делёнкиных все-то чернявы были. Вспомни-ко дедку Григория, борода-то, как смоль была. А у Надехиных все в роду светлы-насветло. Мать-то у Ваньки ведь откуда-то с Прибалтики у Феди привезена. Дак век свой, как морна. Привёз с войны ни живу, ни мёртвУ, так всю жизнь стороником и прожила. С людеми слово-то молвила ли. Ванька-то уж не в Федю...

И поди ж ты! Костюха-то! Как шустёр! И в кого он экой-ёт? Будё, в Толю, в отцового брата. Тот ведь тоже Клашку Синюшкину обрюхатил, да ручкой махнул. Укатил в город, вот вам и пожалуйста. Парень-от у Кланюшки уж не осьмой ли класс заканчиват...

А вот Ванька-то - тютя тютей. Надо же, чужого дитёнка своим признать.
А можо, приделали к Надьке-то. Маша-то от матери много чего знат. Та ведь, покоенка, бывало от деди Якова всё переняла. Выпомни-ко, Наталья-то Ивановна в школе учительствовала, да та, что за Мотьку Соплю замуж-то вышла. Не по своей ведь воле она за Мотю пошла. Где учительша и где Сопля. Уж до чего она от этого Моти до ухутилась. А дядя Яша по головушке в столах у Минькиных погладил и всё. Пошла, как миленькая. Всё бывало говорила, с Мотей беда, и без Моти жизнь никуда. Так и по сей день живут...

Да, приделали к Надьке Ваньку. Не отшёпчешь. Тут уж и гадать нечего. Будё тепереча ни конь, ни жеребец, а стреноженный молодец...