Приключения Анастасии. Часть 3

И, пробежав лесополосу, что росла по ту сторону железной дороги, она позвала.

– Ярослав! Ты где? Ярослав. – Но он не откликнулся.  – И этот исчез.
Произнесла она, и пошла вперёд, роняя, а порой и глотала слёзы. Посмотрела в небо, где луна светила, и Насте показалось, что она насмешливо улыбалась, и так ей от этого ещё обиднее стало. Что просто нестерпимо захотелось к маме и порыдать у неё на груди, рассказать ей обиды и приключения.

Но подумала, и решила, что не станет маму расстраивать такими мелочами, как все эти её приключения, всё же обошлось. И она цела и невредима, и сейчас через пол часика будет дома. Она шла, роняя слёзы, смотрела себе под ноги и столкнулась с человеком, уткнулась ему в грудь. Пахнуло знакомым, она подняла глаза и выдохнула.

– Ярослав! – Обрадованно произнесла она. – Я думала, ты совсем исчез,
– Нет, Настенька, я не смог бы тебя оставить. Никогда. Ты в моём сердце всегда. Мне не хотелось встречаться с Ростиславом.
– С кем?
– С тем врачом, с кем ты разговаривала.
– Ты его знаешь?
– Да? Приходилось работать вместе.
– А почему не захотел увидеться?
– Так надо.
– А откуда ты знал, что он именно прилетит?
– Предчувствовал. Настенька.
– Вы друзья? –
Ярослав молчал, держал её за руку, смотрел ей в глаза, ответил.
– Нет, Настя, здесь больше, он брат мой.
– Бра-а-ат? – Удивилась Настя. – И ты не встретился с ним?

Она умолкла, смотрела ему в глаза и думала.
«Если бы у меня был брат или сестрёнка, они бы были самыми родными и близкими человечками на всём белом свете. И я никогда бы не ссорилась с ними, да я бы за них и в огонь, и в воду. Но одни мы с мамой. Одни одинёшеньки».

Она вздохнула, а затем уткнулась носом в его грудь, в мягкий свитер из  распахнутой куртки, пахнущий именно им, самим Ярославом. Вновь ей попал ворс при вдохе и в нос и в рот. Дунула так, чтобы освободить себя от ворса, спросила.

– Вы в ссоре
– Нет, Настенька, у нас никогда не было ссор, мы на одной волне, но это, чтобы не взбудоражить его память. Ему это ни к чему. Меня не должно быть здесь, Настя. Никто не должен заметить меня здесь, но засветился, что уж теперь.
– Какие-то прям, тайны века.
– Больше Настенька. Тайна вселенной. –
Улыбаясь, произнёс Ярослав. Обнял её и, нагнув голову, коснулся её губ, дыханием своим щекотал их ей, и продолжил. – Домой к маме?
– Да. К маме. Надеюсь, бег закончен?
– А может, последний рывок?
– А давай.
Она вырвалась из объятий и побежала, он в мгновение догнал её, и остановил.

– Я пошутил Настенька, отдышись и успокойся, ты же не хочешь волновать маму.
– Нет, не хочу. А ты со мной, правда, к нам домой?
– А ты не хочешь?
– Не могу же я тебя выгнать на мороз. Тем более ты мне действительно помог. И тебе тоже надо отдохнуть, подкрепиться и поспать. Мама у меня хорошая.
– Я тренированный, могу и на морозе ночевать, но на вашей печи мне было бы комфортнее. А у тебя завтра все мышцы будут болеть, тебе массаж нужен будет.
 
– А знаешь, тот врач… сказал…
– Ростислав? Что?
– Он меня, оказывается, знает, видел, когда на рыбалку приезжал. У нас за домом река протекает и довольно полноводная, не простой ручеёк. А я его что-то не помню, но, как угощала кого-то молоком и клубникой помню.
– Только его не помнишь?
– Нет, не только, там было несколько человек, но лица сейчас, как в тумане, не могу вспомнить. Это было-то три или четыре года назад. Я тогда какой была-то?

– И какой? –  Спросил, улыбаясь Ярослав, нагнув голову, и заглядывая ей в глаза.
– Маленькой.
– Не такой уж и маленькой, пятнадцать, шестнадцать лет.
– А ты откуда знаешь?
– Настенька, это ведь логично, если тебе сейчас девятнадцать.
– А это откуда? Ах, да, сама же сказала, когда танцевали.
– Вот, вот. А сердечко-то, поди, ёкнуло тогда? – Ярослав тихо засмеялся.
– Да иди ты! Ничего у меня не ёкало.

Ярослав рассмеялся в голос, вдали залаяла собака, они уже входили в маленькое селение. Вначале настороженно, затем ещё раз залаял веселее

– Дружочек нас уже почувствовал, залаял, значит, Давыдов ничего ему не сделал. Слышишь? Сначала насторожился и одновременно обрадовался. – Радостно произнесла Настя и крикнула. – Дружочек! Я вернулась!

И тут же послышался уже радостный заливной лай собаки, и она через несколько мгновений неслась уже навстречу Насти. Настя подалась вперёд, протянула руки, и большой лохматый пёс, породы Колли с разбега положил ей лапы на плечи. Настя качнулась, едва не упала назад, её поддержал Ярослав, а славный «пёсик» облизал ей лицо.

– Фу-у-у, Дружочек, сколько можно тебе говорит, не целуй своим язычищем меня в лицо. Мне это не нравится. Измазал всю своими слюнями.
Но собака её не слушала, радостно поскуливая, вновь облизала её.
– Собака чувствует, что ты её не ругаешь, и не приказываешь, а лишь радостно выговариваешь, поэтому она продолжает.

– Я это знаю. – Обнимая за шею собаку, ответила она. – Мне подарили его ещё на мой день рождение, крошечным комочком, вместе с книгой по дрессировке. Первые года занимались с ней, и мама, и я. Она у нас живёт давно, с моего восьмилетнего возраста. Умная очень. Даже угадывает мои желания, даже дверь может открыть, окно мне открывал, когда поздно возвращалась с танцев из села, а маме хотелось проконтролировать меня. Представляешь? Шпингалет повернёт на окне, мама лежит, смеётся, а он осторожничает. Но очень любить бегать. Мы с ним наперегонки бегали.

– Так вот откуда у тебя тренировка в беге. – Рассмеялся Ярослав.
– Сегодняшний бег не сравним ни с чем. Сегодня сохранность жизни было, а с «Дружком» развлечение. Больше он бегал, чем я.
– А кто подарил? Это ведь чистая порода «Бордер-Колли»
– Я не знаю, нам сказали это Колли и всё.
– Не знаешь, кто подарит?
– А-а-а. Это я о породе, чистокровка она или нет, не знаю. А кто подарил, тоже не знаю. Пришёл какой-то дядя. Сказал от папы принёс подарок. Мама ничего не рассказывала, о чём они разговаривали, потом долго плакала. А потом я забыла об этом. Мы не заговаривали и никогда не касались этой темы. Мама говорила, что папа был очень хороший человек. Я ей верила всегда.

Они продолжили путь на самый край этого маленького в десять домов селения, окружённого со всех сторон лесом. Возле небольшого дома, обычной деревенской пятистенки с пристроим из сеней и верандочки, у калитки стояла женщина, с накинутой на плечи шубой, руки сложены на груди. При подходе Насти, она протянула к ней руки.

– Настенька! Наконец-то, я уж извелась вся, ожидаючи тебя. Тут такое было, доченька. Она обняла, прижала к себе Настю, и чуть всхлипывала.
– Мамочка, что было? Давыдов тебя ударил?
– Нет, доченька, я не знаю, как получилось, но, как только они приехали, все наши хуторяне сразу пришли к нашему дому и окружили, загородили меня. Да дружочек наш, а с ним его дружки и подружки со всех дворов сбежались. Прямо светопреставление устроили. Я сама ничего не понимала, что случилось. Они только очень грязно ругались и сели в машину и уехали. И из наших ни понять, ни объяснить, никто не смог, как они бросили смотреть телевизоры, быстро оделись и прибежали к нам. Видать одному Богу известно, Слава ему Отцу нашему Небесному. Я так волновалась, а потом ты позвонила, я уж успокоилась немного.

– Мамочка моя родная, теперь всё позади, я дома.
– А это кто? Доченька? – Подняла глаза на Ярослава мама Насти. – Да заходите в дом, что же мы стоим на морозе. Так кто он? Доченька?
– Мой спаситель, мамочка. Его зовут Ярослав. Он меня спасал с самого карнавала в колледже. Давыдов, как с ума сошёл сегодня.
– Да уж, а вроде мальчик хороший.
– Он никогда хорошим не был мама, лично для меня, просто его можно было терпеть и не обращать внимания. Но последнее время, так докучать стал мне, приходилось прятаться от него, выискивать пути, чтобы не встретится с ним.

– Доброго вечера, Лариса Степановна. – Произнёс Ярослав, протянул ей руку. Улыбнулся и продолжил. – Если это время ещё можно назвать вечером.
Мама Насти подала ему руку, а он нагнулся и поцеловал её руку, вкусно пахнущую пирогами и чем-то ещё вкусным.  И продолжил.
– Здравия вам.
– Здравствуй и ты, добрый человек. Спасибо тебе за дочку мою.
– Это вам спасибо, что у вас такая прекрасная дочь.

Вошли в дом, Настя сняла пальто и сапоги, села на диван, прислонилась к спинке дивана, усталость давала о себе знать. Она даже не обратила внимания, что Ярослав назвал её маму по имени и отчеству. Всё куда-то стало исчезать, она потянулась головой к подушке на диване, свернулась клубочком и мгновенно заснула. А проснулась она уже в своей кровати за перегородкой и раздетая, укрытая одеялом. Тело ныло, все мышцы давали о себе знать, что она потянулась со стоном.

– Ой, мамочка!
В её крохотную комнатёнку заглянула мама.
– Проснулась? Давай-ка я разотру тебя этим вот средством.
– Фу, мам, вонючее какое оно.
– На основе камфорного, ничего, ничего, выветрится, вечером в бане отмоешься. Ярослав рекомендовал, сам сделал. И просил натереть тебя.
– А он, где?
– Дрова колет, наверное, уже все переколол,
– Мама!
– Я не просила, он вышел сам, удобства-то у нас во дворе, а потом слышу, колет. Пусть думаю, поможет, а то когда бы мы перекололи с тобой, а нанимать не хочется.
– У меня каникулы, вместо зарядки в самый раз. Мам, а вечером ты кормила его? Я что-то сразу уснула, что ли? Ничего не помню.

– А как же. Конечно же, накормила, и мы долго сидели с ним разговаривали, предлагала ему спать идти, На диване постелила, но он лишь под самое утро лёг на печи. А так, он сам всё сидел и расспрашивал.
– Что? Мам, что ты ему рассказывала?
– А, что? У нас есть, что скрывать? Нет. И он рассказывал немного, как вы ехали, как опоздали на автобус. О себе рассказывал.
– И что же он о себе рассказывал? Ой, мам ещё пройди спину в том месте, ой, хорошо, загорелось. Ты что перец, что ли наложила в масло?
– Не я, Ярослав делал эту смесь, что ещё там есть, не знаю.

– А я сама ушла на кровать?
– Нет, Ярослав отнёс. А раздевала я. – Улыбнулась мама, увидев удивлённые глаза Насти и рассмеялась. – Хороший мальчик, Настенька, хороший, я чувствую.
– Мам, какой мальчик? По-моему, он очень даже взрослый.  На мальчика он вовсе не похож. Мальчик, надо же, мальчик. Скажешь тоже! Да ему, поди, лет так далеко за тридцать. – Настя засмеялась. – Но помог мне, мам, и я ему благодарна.
Они обе рассмеялись и мама ответила.
– Хороший человек, доченька
– Не знаю, мам, мне всё равно.
– Так уж всё равно? Доченька? Ему, так видно, ты не всё равно, вижу, как он на тебя смотрит.
– Мам, я его знаю всего-то с семи часов вчерашнего вечера.
– Иногда одной минуты хватит, чтобы взглянуть в глаза и понять, что это навсегда. Доченька. Я лишь только взглянула в глаза твоего отца, так сразу поняла, что мы в сердцах друг у друга. Вот только не довелось нам растить тебя вместе. Коротким наше счастье было. Посмотрел бы на тебя, какая ты красавица у нас.

– Бабушка мне маленькой всегда говорила, что папа видит меня оттуда, особенно когда я проказничала, а она всегда мне говорила.
«Что же ты отца-то своего расстраиваешь, смотрит оттуда на тебя и печалится, какая ты не послушница». Я потом всегда осторожничала, боялась шалить и боялась не слушаться.
– Бабушка наша была строга, но зазря не наказывала, видишь, как воспитывала тебя. И папу твоего она тоже любила, он ей так нравился, а как она плакала, наверное больше, чем я.
– Мам, ты никогда ничего не говорила о папе. Почему?
– Что говорить-то? Только сердце своё тревожить. Он мне приснился во сне, ещё ты не родилась и сказал. «Не плач больше никогда, я жив...
– Жив? Мам, жив? – Настя повернулась на кровати.
– Ты не дослушала. Доченька. Он сказал, «Я жив и живу в другом мире, здесь все живые. Запомни смерти нет. Береги Беляночку, назови её Настенькой. придёт время и мы встретимся».

– Ты говорила, что папа мне имя выбрал. Это я помню. Мама, почему ты мне не дала папину фамилию? А, как папе фамилия была?
– Ставицкий. А не дала, потому, что не хотела ссорится в ЗАГСе, одна там такая была упрямая, не согласилась, пришлось тебе дать мою фамилию. Ладно, согласились отчество тебе его оставить. Почему ты спрашиваешь?
– Никогда тебя не спрашивала, что-то сейчас пришло, пока ещё не поняла сама. А родственники у него были?
– Наверное, были, только я не знала их, он не отсюда был. С какого-то переезда ли, или с разъезда, или с перехода ли, но на разъезд я ездила и не нашла никого. Больше не искала. Собственно мне и не очень-то нужны родственники были, привыкли с мамой моей вдвоём жить. Тебе бы, думала, хоть двоюродные может, будут сёстры или братья.
Рассказывала мама, растирая тело Насти.

– Мам, а ты помнишь, того дядю, что приносил «дружка»?
– Настенька я забыла всё, всё хотелось забыть, чтобы сердце не тревожилось.
– Прям всё, всё? Но что-то он говорил? Откуда он приезжал?
– Я в точности не знаю. Доченька, спрашивала о родственниках, но он тоже, говорил, что вся семья живёт, не далеко. А где не далеко, не поняла я, а может, забыла. Мне так обидно было, что все оказывается знали обо мне и потом о тебе но никто не поинтересовался до этого. У меня слёзы потекли, я мало что слышала, а помню ещё меньше.  Старалась забыть то, что и помнила. Он говорил переезд или разъезд. Настенька. Давай не будем сердце тревожить. Папу твоего до сих пор не забыла. Помню живым, но к чему тревожить сердце? Достаточно моих снов, после них страдала, хотелось явного.
– Не будем мамочка, не будем. Это прошлое.
Сама же думала.

«Интересно, интересно, вчера мне Ярослав тоже назвал какой-то переход, когда спросила его о доме. Да так и сказал, точно помню. «Тут не далеко, через переход». Интересно, что за переход? Как его спросить об этом? Спрошу, чуть позже, домой-то он же всё равно поедет. Брат у него Ростислав в МЧС служит. Выходит так. Может, вернусь после каникул, найти его?»

– Одевайся. – Произнесла мама, отвлекая её от дум. – Да завтракать будем, иди, зови Ярослава, хватит ему трудиться-то.
– Сегодня ведь новый год наступает, мам.
– Ну и, что? Ёлочку захотелось? Ну, сходите в бор, там, на новогодней делянке может, что и осталось, весной всё равно запашут, новые сажать будем. Выберете малышку. Игрушек-то полно ещё с давних времён.
– В бор можно, но только лапу одну срежем, для запаха. А так зачем? Дрова есть у нас, но праздника хочу. – Произнесла Настя, выходя из комнатки своей. – Пойду
 Ярослава, позову.

Настя вышла во двор, «Дружок» выбежал из дровника, разгоняя гулявших кур, которые вышли, почувствовав, по всей вероятности солнышко в этот последний декабрьский короткий день. Солнышко сегодня всё же вышло, на короткое время, но осветило двор и сидевших кур на жердочки забора, заваленного снегом. Она подходила к дровнику, как услышала разговор. Её это удивило, что остановилась и стала прислушиваться.

«С кем это он разговаривает? И ещё в дровнике? По телефону? Странно! Когда у нас связь только в одном месте можно поймать. Странно, странно».

– Ты бы знал, как сильно стучит моё сердце. –
Послышался голос и смех Ярослава, радость так и бурлила в нём, не прекращая смеяться, продолжил разговаривать.
– Твоя доченька прекрасная, Геор. Моя душа попала в её ритм. Да, что там, ты знаешь же, мы давно встретились, это она не знала. Но и она почувствовала вчера, я уверен. Ярослав замолчал, а через некоторое время вновь заговорил.
– Хотелось бы. Да, да. Я тоже так думаю. Но праздник, а она мечтала о празднике. Ты пришли. Ты успеешь. Да уверен. Уверен.

«Интересно, в чем это он уверен?» Спрашивала себя Настя.
Он замолчал, Настя хотела войти уже, как услышала.
– Нет, меня не будет. Да, мама, это то о чём часто думаешь. Да, да, здесь будет праздник, и я побуду здесь.

Ярослав разговаривал, а Насте стало не по себе за подслушивание, чувствовала, как лицо загорелось, никогда не было у неё привычки, чтобы подслушивать чьи-то разговоры, но Ярослав, он заинтриговал её, особенно после разговора с мамой. От совпадений от какого-то перехода или разъезда. Что это? На разъезд мама ездила, хотя это было давно. Ой, и что думать? Не лучше ли спросить?
Она быстро отбежала к крыльцу и от крыльца крикнула.

– Ярослав! Ты где? – И пошла к дровнику. – Мама говорила, ты дрова колешь. Зачем?
Она вошла в дровник, Ярослав повернулся к ней, и произнёс.
– Конец связи. Настенька!
– Ты по телефону разговариваешь? Здесь связь есть?
– Да, Настенька. Для моего телефона везде есть связь. Он держал в ладони свой телефон. Настя протянула руку, спросила.
– Можно?
– Можно. – Ответил он, с какой-то, толи с хитринкой, толи со смешинкой.
– Ух, ты! Ну-ка покажи? Я таких ещё и в рекламе не видела.
Она рассматривала телефон, не похожий ни самсунг, ни айфон, ни не на какие другие модели.

– Это, что новая модель?
– Нет, не новая, но в магазинах таких нигде нет.
– Это вам, ментам выдают такие?
– Настенька. – Рассмеялся он.  – Я не мент. И за что же все их так называете?
– За всё хорошее наверное. Лично мне ничего плохого не сделали. Просто так их в народе зовут. А ты, правда, не мент? Не обижаешься?
– Нет, Настенька. – Он забрал у неё свой аппарат и положил в карман джинс. – Отчего ты так решила, что я мент?
– Столько таинственности в тебе. Может сыщик какой?
– Нет, не сыщик, говорил тебе вчера, я страж, наблюдатель.
– Интересно, в какой зоне?
Ярослав только лишь засмеялся, низко опустив голову, а Настя спросила.

– Ты с кем разговаривал? Если не секрет.
– Не секрет, с мамой и с другом, и братом.
– Ростиславом?
– Нет, с другим братом, с Игорем.
– Завтракать идём, мама ждёт.

После завтрака мама Насти предложила им прогуляться  в бор, за елью. Ярослав поддержал её предложение с удовольствием и пригласил Настю прогуляться.

Продолжение следует.....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.