Болеро

Невозмутимый круг арены
раскрепощают перемены:
молниеносно, как гроза
на лед вспорхнула стрекоза.
 
Взмахнув крылом из серебра,
переборола комара
невыразимого волненья,
чей писк – синоним пораженья

был заглушен пятой испанца,
то барабаны – вихри танца,
так в мир приходит болеро –
сплотить конёк и серебро!

А стрекоза кружилась в смерче,
горячий воздух был исперчен,
густел, пьянел и вдруг завыл
от пируэтов легких крыл.

Из-под коньков взлетали искры –
движенья слажены и быстры,
но жгучий танец болеро
непредсказуем, как зеро!

И показалось на мгновенье,
что тот комар – комар сомненья,
вновь обнажив свой хоботок,
коварно влился в кровоток.

И тотчас бездна под коньком
произнесла фиаско-ртом:
«Вмиг проглочу – и честь и славу;
чтоб было стыдно за державу

стань неуклюжей и тяжелой,
пусть лед ощерится крамолой,
не стрекоза ты – майский жук,
пускай в глазах сквозит испуг!»

Еще нашептывала бездна:
«Поверь, сражаться бесполезно!»,
виной всему ж комарья прыть,
что в силах номер загубить.

А в двух шагах людское море
кипит, беснуется, ревёт,
волна с волной в извечном споре:
взлетит иль камнем упадёт..?

Бурлит котел – людской поток,
бездушен только лишь конёк:
неважно фарт иль пораженье –
терзать бы лед в остервененье!

Но ближе гиблая воронка,
ведь комариный голос звонко
в подкорку мозга проникал –
разоружающий металл.

И всё же верь, прыгунья, в чудо,
дыши свободно, полногрудо,
пусть станет грозным, как ядро
священный танец болеро!

Пусть барабана гром турецкий
расколет вмиг орешек грецкий –
самовлюбленность комара,
взамен каскадов на-гора.

И только крылья резвы стали,
как четвертные разом пали
легко к стремительным ногам –
напор с удачей пополам.

Ну а комар, вкусивший крови,
в изнеможенье хмурит брови,
брюшком безвольно шевелит,
обезоруженный, скулит!

А бездна шамкающим ртом
шипит-кряхтит: «Опять облом» –
над нею крылышко парит,
непостижимое творит!

И гневной музыкой прибоя
всё накрывают звуки боя,
то рвет и мечет болеро,
сплотив конёк и серебро!