***

Жил на Погосте дядя Петя,
Он был уже довольно стар.
Не "куковал" на этом свете,
Пускал махорочный угар.
Он приходился моей тёще
Родным брательником. В войну
В плену был, но совсем не ропщет
На свою старую жену.
Они давно живут бок о бок,
Полвека "прожигают" жизнь.
Пётр Николаевич был робок
И никогда на "этажи"
Не смел переходить при встрече
И тяжкую судьбу не клял.
Дом свой, работой обеспечен,
А плен... , конечно, он влиял.
Родился он седьмого года,
Успел немного послужить
В двадцать девятом для народа.
В тридцатом стал с женою жить...
Пахали землю вместе с братом,
Потом в село пришёл колхоз.
На службу вновь в тридцать девятом
Забрали, но от финских "ос"
Сумел солдат всё ж уберечься,
В сороковом пришёл домой.
Но только год смог "паразвлечься",
Германия пошла войной!
Через три дня ему - повестка,
А в службе перерыв лишь год.
Зачем учить и кашу "трескать",
Принял присягу и - вперёд!
В составе двести тридцать первой роты,
Отдельной, их задача- связь.
Тяни катушку, обороты
Накручивай и в снег, и в грязь!
Но в октябре в "котёл" попали,
А там- толпой в немецкий плен...
Раз командиры их "проспали",
Не возвели покрепче "стен".
Колоннами вели на запад,
Росли шеренги, словно ком.
А наши продолжали "драпать"
Вперегонки с противником.
Оставив сзади пол- Европы
И бросив миллион солдат,
Остановились рыть окопы
На рубеже Москвы и дат.
Седьмого ноября на площадь
Были приведены полки,
Все рвались в бой и даже лошадь
Точила зубы, как клыки,
Грызя узду, роняла пену.
Тут строгий тронулся парад
И выходили, как на сцену,
Те, кто спасёт наш стольный град.
Всё, что касалось наших пленных,
Печально, стрАшна их судьба.
Размер "шталагов" здоровенных,
Писавший труд "Моя борьба",
Не знал, наверное, но точно
Всё сосчитал и "сальдо" свёл
Бухгалтер- немец. Мненье прочно-
Германский педантизм "расцвёл".
Была отличной картотека,
Где от начала до конца
Отражена жизнь человека,
Не принявшего в грудь свинца
В атаке или в отступлении
Под Ржевом и в Мясном Бору...
Ведь немцы в счёте были гении,
Всё подчинялось там перу.
Записывались все размеры
И даже адреса родных,
Приверженец какой ты веры,
Привычки: буен или тих...
Та аккуратность пригодилась,
Когда закончилась война.
И победителю на милость
Судьба всех пленных отдана.
Таких почти шесть миллионов
Здесь учтено за всю войну.
Из них, доживших до погонов,
Потом построивших страну,
Поднявших из руин, из пепла
Все наши сёла,города...
И почему же так ослепла
Власть наша. Долгие года
Считавшая людей позором
Для всей, для них родной, страны?!
И плен для многих был укором,
Клеймом непрощенной вины...
Почти что шестьдесят процентов
Домой из плена не пришло.
А сколько было там акцентов
Для выживших смертям назло!
Историю знать надо, точно!
Особенно своей семьи.
Страна от этого лишь прочной
Становится, когда свои
Мы знаем корни в общей массе,
Они питают крепкий "ствол"...
Шабунин Пётр на "дойче штрассе"
Куда-то в неизвестность брёл.
(Подробностей не знаю, каюсь,
Что я живого не спросил.
С трудом теперь вот разбираюсь,
Чего дед Пётр тогда "вкусил")
Из документов и рассказов
Сложился этот образ мой,
Есть ещё номера приказов
По коим он пришёл домой.
В плену почти четыре года...
Задумайтесь, за что страдал?!
Что принесла ему свобода?
Военный трибунал срок дал,
Но получил штрафную роту,
Трёхмесячный стандартный срок.
Попал он в матушку-пехоту,
Но сдать тот "заданный урок"
Не смог по той простой причине-
Объявлен был конец войне!
И в праздник на его вершине
Все подозрения в измене
Сняты с Петра были приказом.
А полк, в котором он служил,
В войну гвардейским стал спецназом
Краснознамённым был и жил
В стране, как войско "оккупантов"
(Тогда так звался контингент)
Часть исполняла роль гарантов,
Чтоб не возник там инцидент
С союзными войсками, с "немцем".
И "фронт" там был сельхозработ.
Шабунин Пётр жал с лёгким сердцем,
Привычно вытирая пот.
В плену он этим занимался,
Использовался пленных труд.
Хозяин- немец бить не рвался,
Работника хвалил- "зер гут!"
Так и работал шурин тестя
У бюргера, а тот привык
И даже иногда грамм двести
Глинтвейна наливал старик
В особенно холодный вечер.
Не жалость- это был расчёт:
Простудится, смерть недалече
И крематорий тоже любит счёт.
Работник новый- новые убытки,
Да и какого там ещё дают...
Вы спросите, а были ли попытки
Сбежать? Но пули враз "споют"
За упокой души раба- бедняги,
А человек ведь каждый хочет жить.
Лишь в сорок пятом забелели флаги,
Тут немец- бюргер лично стал "дружить".
Свобода встретила Шабунина сурово,
Но разобрались, дали автомат,
Обмундирование, погоны- это ново!
С обмотками ботинки (тихий мат).
Войну и без штрафроты "поломали",
В конце июля был другой приказ:
От наказанья всех освобождали,
Давали командиры им наказ:
Исправной службой, доблестной работой
Вернёте уважение к себе.
Отправился Шабунин вместе с ротой
Трудом крестьянским восполнять "пробел".
В августе приказом был отмечен
За образцово выполненный труд.
Этот приказ в "краскнижке" был "засвечен"
(Конечно, не медаль на грудь,
Но я прекрасно понимаю дядю Петю,
Его попытку как-то "скрасить" плен)
Но не перебить обуха плетью,
Спасибо, что хоть подняли с колен.
А вскорости указ пришёл московский
И демобилизован был солдат.
"Шлифовал" в пути "теплушки доски,
Вскоре увидал наш древний град.
А до родного дома километры,
Как говорил он сам: "... бегом бежал!".
Стихли у порога странствий ветры,
Когда к своей груди жену прижал.
Односельчане многие косились,
Говаривали: "... всю войну в плену!"
Но Пётр с женой к ним в гости не просились,
Не обижались даже на страну.
Годы шли и в пятьдесят девятом
Шабунин Пётр медалью награждён,
Той, которой в сорок пятом,
За то, что враг был побеждён,
Вручали каждому солдату,
От маршала до рядового.
Медаль равна была мандату
Защищавшему от всего злого.
Награда эта поднЯла статус:
Он был на фронте и плен прошёл!
Жаль, что не прочным был в жизни парус
И детский лепет их не нашёл.
Пётр и Анна прожили вместе
В родном домишке немало лет
Свой вклад посильный (скажу без лести)
Внесли в рождение всех побед!

****Шабунин Пётр Николаевич (3.05.1907. - 4.12.1982.), родился и прожил всю свою жизнь в деревне Надпорожский Погост Каргопольского района Архангельской области, образование 5 классов, призван в РККА в 1929 году, вновь был призван в сентябре 1939года, служил в 453 артиллерийском полку телефонистом, демобилизован в июле 1940 года, мобилизован 25 июня 1941 года в 231 отдельную телеграфно- эксплуатационную роту телефонистом, с 8 октября 1941 года по 25 апреля 1945 года находился в плену в Германии, после освобождения был направлен в 8 штрафную роту 40 гвардейского ордена Красного знамени стрелкового полка 3 СД, от наказания освобождён досрочно, демобилизован 19 октября 1945 года, награждён медалями "За победу над Германией...", "20 лет..." и "30 лет...". Вечная память рядовым войны!