В коре бумажных дождей

а  набор  букв  прост  по  исполнению,
убийственен  по  содержанию,
перо  мягко  коснулось  листа,
заземлило  слова,
я  сел  в  кресло  электрической  контузии
судорожно  навёрстывать  время,
догонять  прошлое,
терять  в  будущем  себя…

земной  шар  огромен,
но  мир  тесен, 
как  агонии  суррогат,
сверло  воспоминаний  нерв  зацепило,
усталость  выпила  яд,
а  под  солнцем  хорошо  загорела  нужная  кожа,
авось,  это  не  помешает   Луне  побледнеть,
костлявую  спину  забора  судьбы  оттереть…

я  на  дистанции  красоты,
а  хрупкие
намёков  не  понимали,
им  жить,  а  не  бредить,
их  дороги  узки,
их  артерии  –   
в  норах  послеоперационных  швов,
легко  боль,  обнажённую,  в  пропасть  бросали,
воду  цепью  цепляли,
служебные  жабры  их  рыб, 
в  меланхолии,
яростней  псов…

земной  шар  в  состоянии  выдержать  тяжесть  огромного  мира,
при  этом,
не  в  состоянии  правильно  вращать  двух  людей,
тесно  прижатых  целой  планетой,
к  коре  бумажных  дождей,

вежливо, 
по  форме,
нагло  по  содержанию  вмешается  бог,
как  сыр  в  мышеловку  ляжет,
где  за  шкурку  потащит  бесхозная  крыса,
как  элитную  фотомодель  софиты,  свой  улов,  –

туда, 
где  двоим  одинаково  хорошо,
и  в  той  грязи,  и  в  этой, 
где  летальный  список  гостей  в  ступоре  бумажных  дождей,
насыщенной  кровью  пиявка  отвалит,
как  икона  от  стен.