Красная Шапка. Триллер

Однажды... не помню уж наверняка,
В каком же лохматом и давнем году,
Случилась чуднАя история та,
Что вашему я предлагаю суду...

В уютной избушке, с евроремонтом,
Поодаль от леса - дремучее нет,
Девчушка с мамашей живут беззаботно,
И всё б ничего, только папки, вот, нет.

Забыв о супруге и доченьке славной,
Их фатер всё время кому-то служил.
И вскоре, в грЮнвальдской битве кровавой,
Он буйную голову наспех сложил.

Сделал супругу до срока вдовою,
И малую дочь на сиротство обрёк.
Но подписан указ монаршей рукою:
Королём им пожалован щедрый "паёк".

Рейтузов, маман накупила охапку,
Платьев, чулок, ботфортов, боа...
А крохе-дочурке, лишь красную шапку,
Скупою, до жути, мамаша была.

А годы летели, дочурка росла,
Мама звала её Красною Шапкой.
Но к пятнадцати вёснам не расцвела,
А рослою стала и крепкой... в папку.

Красная Шапочка - странное имя!
Что за причуда у мамки была,
Поди, мухоморы грызла сырыми,
Что такое вот "имечко" дочке дала?

Но этого мы не узнаем, приятель,
Предположенье лишь есть у меня:
Принёс её в клюве не аист, а дятел,
Такая вот, значит, фигня.

Одною рукою колола дровишки,
Шутя. Но, бывало и пуще того:
С ёлки высокой сыпались шишки,
Коль ёлочку Шапка пинала ногой.

Воду таскала большими бадьями,
Футов за триста, не зная одышки.
Чистила хлев с племенными быками,
В общем, пахала без передышки.

Мужиковатою фройляйн росла,
Над верхней губою кустились усишки.
Баском матюкнуть (по немецки) могла,
Стороною её обходили мальчишки.

Со школой покончила Шапочка рано,
Классе в четвёртом. Может и раньше.
В кирху ходила не постоянно,
Шнапс попивала, чуток став постарше.

Шапка слыла средь людей маргиналом,
Слухи ползли по округе как змеи.
Легко мог уйти от Шапки с фингалом,
Коль глупость имел ты повздорить с нею.

Муттер молилась и денно и нощно,
Деве Марии, Брунхильде и прочим.
Но даже святые не ведали точно:
Как Шапочку сделать послушною дочкой...

А в сторонке от людных мест,
На краю, так сказать, лесного массива,
Там, где нет ни души окрест,
Проживала гроссмуттер неторопливо.

Бабушка, то бишь, у Шапки была,
Фрау, ужасно преклонных лет.
По линии бати. Такие дела...
Больше о ней информации нет.

Старая женщина, очень уж плотно,
Сидела на жирном, мясном и мучном,
Лопала кашу и сало охотно,
Себе не отказывая ни в чём.

Бабушке, Шапка, души в ней не чая,
Таскала корзинами пирожки.
Бидоны с какавой, баклаги с чаем,
С ватрушкой, да с плюшкой мешки.

Как-то с утра, закусив чесноком,
В расположении духа отличном,
Схвативши корзины с едой и вином,
Внучара маршрутом пошла привычным...

* * *

А в чаще лесной, где нехожены тропы,
Жил очень вежливый, добрый волк.
Зайцев не ел, не гонял антилопу,
Не делал он страшно зубами - щёлк!

Был пацифистом и филантропом,
Серый, тщедушный миляга волк.
Себя воспитал он в веганстве строгом,
Знал в филателии и шахматах толк.

Был незлобивым и целыми днями,
Целебный гербарий в лугах собирал.
Бегал с сачком он за мотыльками,
И за бочок никого не кусал.

На зорьке вечерней ходил к звездочёту,
Когда из-за туч выплывала луна.
Очень уж было повыть охота,
Когда в телескопе так близко она.

Однажды, идя с "караоке" такого,
Волк, замечтавшись, сбился с пути.
И надо же было той мрачной дороге,
К жилищу бабули его привести.

Некстати он вспомнил, внутри холодея,
Слухи, в ночи леденящие кровь.
Дурную молву о семейке злодеев:
Шапку, мамашу и бабку-свекровь.

От мыслей таких и от треволненья,
У бедного волка заныло в груди.
В крови подскочило внезапно давленье,
И лапы обмякли, не в силах идти.

Стал лихорадочно шарить в карманах,
Чтоб под язык положить валидол.
Но разум его затянуло туманом,
И бухнулся в обморок серый волк...

Когда же к бедняге чувства вернулись,
Он вновь испытал небывалый шок.
И волосы всюду его шевельнулись,
К тому ж, он невольно сходил на горшок.

Склонившись над ним, угрожающе низко,
Шапка с бабулей стоят и молчат.
Злобные, страшные лица их близко,
Клыки изо рта у обеих торчат...

* * *

Новое утро, спасательным кругом,
Кошмарных видений завесу изгнав,
Впорхнуло в окно и как старого друга,
Вырвало волка из щупалец сна.

Волк подскочил на прожжённом матрасе,
Вращая глазами и часто дыша:
- Приснится ж такое! Ну, ни фига ссе!
Аж в пятки от страха ушла душа!

Приснится ж такое!... Вчера разговелся,
И жареных зайцев слегка переел.
Не комильфо на ночь трескать жаркое,
В итоге, с катушек едва не слетел.

И, главное, снится как будто взаправду!
Что я, мол, волчишко - потише воды.
А бабка с внучарой - монстрилы и гады,
И могут наделать немало беды.

Под впечатлением, лапой дрожащей,
Волк "Беломор" из кармана достал.
- Надо ж... веган!... Ну, бред настоящий!...
Хохотнул, затянулся и в лес пошагал...

* * *

А рядом с матрасом книжонка лежала,
Что давеча серый нашёл под кустом.
"Про Красную Шапочку" - та называлась,
С потёртой обложкою и корешком.

Домой притащил он под вечер находку,
И рядом с постелью своею швырнул.
А после, жаркОго умял сковородку,
И шнапс из бутыли изрядно глотнул.

И с брюхом набитым, сыто икая,
Шатаясь, побрёл он к матрасу лениво.
Взялся за книжку... И сладко зевая,
Уснул незаметно под лёгкое чтиво...

Кем бы ты ни был: овечкой иль волком,
Мог бы и Шарль, тут, Перро согласиться:
В трапезе поздней, ни пользы, ни толку,
Лишь пучит живот, да всякое снится.

Короче... к чему я хотел подвести?
Не ешьте зайчатину после шести!


01.03.2022.

               *картинка из сети