Людмила Воробьева. Философия поиска истины

Людмила Воробьева
(г. Минск, Белоруссия)

ФИЛОСОФИЯ ПОИСКА ИСТИНЫ В РОМАНЕ ЯКОВА ШАФРАНА «ВОСХОЖДЕНИЕ»

Людмила Анатольевна Воробьёва — член Союза писателей Беларуси с 2017 г., академик Международной литературно-художественной Академии Украины (2019), лауреат многих международных премий, а также литературной премии им. М. Булгакова (2020), Международного литературно-художественного конкурса им. Де Ришелье (2020) и «Славянский калейдоскоп — 2018», награждена Дипломом за высокие помыслы и духовный аристократизм — Золотой GRAND (Германия, 2020), Дипломом за большие заслуги в области литературной дея-тельности — Золотой GRAND (Германия, 2020). Автор трех книг литературной крити-ки. Литературно-критические статьи публиковались во многих российских и белорусских журналах и газетах, а также на ряде Интернет-порталов.

                «Неважно ведь, что ты обрёл, —               
                Живи благодаря».

                Яков Шафран

   Восхождение — это прежде всего попытка автора найти ответ для себя самого по теме, заявленной в названии, — причём многоуровневом и слож-ноструктурном. Историк и богослов Н. С. Арсеньев писал: «Религия и фило-софия всех народов задолго до христианства установила, что человек и даже всё мировое бытие влечётся сознательно или бессознательно ввысь к абсо-лютному совершенству, к Богу. Различие между людьми и народами состоит в том, в какой форме и в какой степени осуществляется у них это стремление вверх и под какие соблазны они подпадают при этом» (книга «Дары и встречи жизненного пути»). Бытописание Якова Шафрана имеет широкий социально-нравственный подтекст, создающий некое психологическое поле, в котором литература выступает как мастерская поисков смысла. Будучи профес-сиональным психологом, он совершает углубленный анализ нашей действи-тельности: его многослойное повествование разворачивается очень посте-пенно.
 
   Вот и А. И. Герцен в «Былом и думах» так же считал, что человек, вы-страивая личную биографию, должен найти собственное место в истории, прожить неслучайную и для истории, и для себя самого жизнь. Причём со-крушался, что его «труд двигался медленно… многое подобно времени для того, чтобы иная быль отстоялась в прозрачную душу — неутешительно, грустно, но примиряюще пониманием». «Без этого может быть искренность, но не может быть истины!», — предельно точно высказывался русский пуб-лицист-революционер в своих исповедальных записках. Оттенок текущего времени и разных настроений есть и в философском романе Якова Шафрана, в котором прослеживается похожий дневниковый стиль письма, не лишённый исповедальности, и в котором писатель попытался оставить след нашей жизни и след своей души. Да, у каждого из нас имеется пристрастие к возвращению прежнего ритма, к повторению некогда услышанного мотива. Впрочем, в совокупности этих пристрастий, настроений и мыслей существует опреде-лённое единство, по крайней мере, мне так кажется.
   
   Смысл здесь выступает как форма духовной связи отдельного человека с окружающими его вещами и с миром как целым, что, безусловно, подтвер-ждает и наука философия. Смысл является насущной необходимостью бытия. Мы видим тенденцию сближения философии и литературы. Но и литература — подлинная русская наука о жизни. Этот столь ярко выраженный лейтмотив внутреннего преображения человека, звучащий в русской литературе ХIХ века и призывающий к пониманию друг друга, примирению, прощению, явно и неявно присутствует и у многих современных авторов, стремящихся к служению высшей красоте и правде. Общеизвестно: в русской духовной жизни таится великое мессианское ожидание — православный путь святости.

    Нравственные искания героев романа «Восхождение» сориентированы именно на христианские ценности.
 
    Пожалуй, самое время сказать об авторе. Яков Наумович Шафран — прозаик, поэт, член Академии российской литературы, заместитель главного редактора литературно-художественного журнала «Приокские зори», лауреат многих престижных наград, в том числе — всероссийской литературной премии «Левша» им. Н.С. Лескова. Стоит заметить, что он своеобычный пи-сатель, учитывающий тенденции культуротворчества, духовную, сущностную основу человека. Яков Шафран так же плодотворно работает в жанре рассказа, бытийной истории, сказового иносказания: обычные анекдотические забавные случаи у него превращаются в поэтические притчи. Рассказ, который стал для меня отправной точкой восприятия творчества писателя — «Ополче-нец».
Александр, герой этого небольшого военного произведения, добровольно уходит на фронт и попадает на самый опасный — танковый ру-беж тульской обороны. Казалось бы, нет ничего особенного в том, что со-вершив свой подвиг, подорвав и уничтожив несколько немецких танков, он остался жив. Сколько их было таких же, жертвенных и самоотданных Родине! Поразительно то, что автору удалось по-астафьевски глубоко показать душу и сердце героя, узнавшего нечто страшное о той войне, которая подчас была сильнее, чем людское желание выжить, но не утратившего острого желания любить, даже лишившись обеих ног. Многим героям Астафьева, прошедшим ад войны, было не суждено забыть об этом, их сердца навеки остались и сгорели в том страшном огне. Александр же сумел сохранить своё трепетное сердце, смог через мрак войны пронести красоту, чувство прекрасного. Художник создавал совершенный мiр на полотнах своих картин. Точнее, сотворял мiр — Вселенную, земной шар, род человеческий, людей, — тишину, покой как противопоставление войне.

   Можно ли описать жизнь? В произведениях Якова Шафрана ощущается её бесконечное повторение, плотно вбирающее в себя бесконечное разно-образие человеческих взаимоотношений. Истинное в мире переплетается с неистинным, и духовный поиск никогда не заканчивается. Иногда нам ка-жется, что каждый новый век рождает одних и тех же людей. Или очень по-хожих. Что важно — осознание самого себя: кто мы, зачем мы, что нужно нам? Переходная эпоха во все времена переживается как кризис, либо как выбор — жизнеутверждающий или гибельный. Другая реальность вызывает к жизни и совершенно другие темы, и другого героя — далеко не всегда сим-патичного. Мы опять находимся на пересечении смыслов, выявляющих образ «лишнего человека», — на границе Добра и Зла. «Я не за роман, а за идею мою стою», — говорил Достоевский о своём произведении «Идиот». И под-чёркивал, что думать и планировать роман — гораздо легче, чем его писать. В этом мы убеждаемся на примере героя психологического романа Якова Шафрана «Восхождение» — Ивана Бескрайнова.
 
   Яков Шафран ставит перед собой сложную цель — создать роман идеи, роман цепной реакции и реальной возможности добра. Получилось ли у него это? Однозначного ответа нет. Действительно, изощрённо по-достоевски — зло, у которого неизменно бездна. Добро же — просто и ясно. Оно — идеал человечности. И реализм — путь к правде в жизни и в искусстве. Читательскому взору открывается целая галерея портретов: люди мало-душные и жестокие, трусливые, глупые, самовлюблённые, алчные и жадные, безразличные… И они среди нас. Они, и есть мы. Такая позиция писателя не добавляет популярности, а наоборот — вызывает реакцию отторжения. Он идёт на риск. Наглядный пример — отрицательный образ Виктора Быстрова. Однако достаточно и положительных образов, нравственно возвышенных, несущих просветление, открывающих духовные горизонты. К тому же мы имеем дело с контрастами: два диаметрально противоположных полюса од-новременно — Быстров, Светогонов, Галкин, Расстегаев — Бескрайнов, Боб-ров, отец Сергий, Анастасия, Раиса Никифоровна.
Причём роман имеет и два измерения: реальное — видимое и земное, и метафизическое — незримое и небесное. Перед нами — постижение и преодоление ступеней к восхождению — русское мироощущение Неба, бесконечности, существования Божьего — новый духовный взгляд на Вселенную и человека.

   Краеугольный камень романа — христианство и вера — как основа национальной духовной культуры. Повествование вовлекает нас в сложную систему значений, образов, отношений. В нём, повторюсь, явственно просту-пает слияние двух линий — небесной и земной. Ангелы создают тонкое смысловое поле — полноту дольнего мира. Наличествует неисповедимая тайна: роман даёт не только внешнюю сторону жизни, но и внутреннюю, — попытку заглянуть за грань нашего бытия. Лишь Создатель способен разга-дать жизнь преходящую и непостижимые загадки человеческой души. Кроме того, лучшие писатели русской классики вышли из провинции. Тишина — убежище великой литературы. Провинция испокон веков отражала мировоз-зрение русского мира. Автору интересен человеческий дух, познавший исти-ну. Яков Шафран создаёт новый отечественный роман, в котором главное действие протекает в российской глубинке, вдали от столичной суеты. Отсюда в нём и некие черты старомодной наивности, нет-нет да и напоминающие о «золотом веке русского дворянства», представляющем один из привилеги-рованных слоёв русского общества. Нам предстоит познакомиться с городом Зареченском — «районным центром N-й губернии». Заречье, заречище, за-речная сторона — прежде чем отправиться в путь, заглянем в Толковый сло-варь собирателя русского языка Владимира Даля.
 
   Шаг за шагом Яков Шафран вводит читателя в неспешное действие романа. Однако события разворачиваются на диво однообразно. На первый взгляд эта обыкновенная история лишена какой-либо интриги. Но мало-помалу автор включает нас в круг интересов своих персонажей. Разумеется, сюжету не хватает динамики, повествование растянуто во времени, подчас оно представляется вяло и утомительно. Хотя как посмотреть. Писатель хочет воспроизвести и сохранить остатки прошлой России — ценностно-смысловые координаты всего сущего. Возникает странное чувство смещения времени. Стоит обратиться к главному образу — Ивану Бескрайнову. «Иван был высок и худощавого телосложения, светловолос и кудряв, с широким подвижным лицом и быстро меняющимся выражением карих глаз, был одет в джинсы и просторный серый свитер», — таким мы его видим в начале романа. «Порой Бескрайнов готов был всех обнять и расцеловать, прослезиться от сентиментальных чувств, обуревавших его, а через некоторое время мог раздражаться в ответ на доброе к нему отношение.
Поэтому мнений о нем было столько же, сколько людей, которые его знали», — дополняет автор наши впечатления о нём. Молодой столичный человек из шумной, много-людной Москвы, о которой мечтают многие провинциалы, уезжает в уютные «Зареченские пенаты», где живёт его бабушка Раиса Никифоровна, никогда не забывавшая о своём дворянском происхождении, о своих родовых корнях. Она ценит отпущенное ей каждодневное время, очень редко свободное от не-отложных и благих дел, которых у неё превеликое множество. Иван имеет вполне приличное образование, но при этом не имеет любимой профессии и работы. Благодаря полученному наследству может себе позволить не забо-титься о деньгах, о хлебе насущном. Иногда пишет стихи, вынашивает смут-ные мечты о романе. По словам автора, «увлекается всем подряд», живёт без «твёрдых убеждений»: любые занятия для него — скука. «Я сам себе царь!» — так по-державински смело изрекает он о себе. «В свои тридцать один с не-большим Бескрайнов фактически был никем…» — авторская характеристика просто исчерпывающа. Разве кому-то может быть интересно мироощущение человека, который не в состоянии понять самого себя? Иногда человек рож-дается не там, где должен, и не в своё время. Но это тоже испытание. Нужно найти себя. Ведь у каждого — время своё, да и оно меняется в разные перио-ды жизни. «Лень и разбросанность», «жизненная неполноценность», — пере-числяет Раиса Никифоровна отрицательные качества Ивана, сетуя на то, что любимый внук давно пребывает в мнимом состоянии самообмана. Обращает на себя внимание одна существенная деталь: путанная и нелепая жизнь Бес-крайнова напоминает эгоизм страдания по Достоевскому, если обратиться к его роману «Идиот». Случайные — неслучайные женщины главного героя Якова Шафрана — коварные и циничные московские друзья. Чего только стоит, скажем, г-н Светогонов, этот холёный чиновник, исходящий скепти-цизмом и утомлённый однообразием жизни! «Делать, делать надо дело!», — бросает он вызов молодому человеку. И тут же добавляет: «Каждый — сам себе бог и делает, что хочет». Налицо его абсолютное финансовое начало, неприкрытая корысть, меркантильный интерес, насаждение страсти к иму-ществу, к деньгам, к потреблению — ко всему рыночному, коммерческому, что нынче обрело невиданные масштабы.

   История и время — категории неразрывные, сопряжённые между со-бой. Автор достаточно выразительно представил идеологические течения: либералы и традиционалисты — патриоты и западники. Русская интеллиген-ция, показанная на страницах романа, принадлежит к тем кругам аристокра-тии, которые умели совмещать высшее положение в обществе с преданностью православной Церкви и с любовью к России. Один из таких представителей патриотического лагеря — Степан Алексеевич Бобров, руководитель частной строительной организации, в прошлом офицер, сегодня — воцерковленный человек, натура цельная и справедливая. Он прошёл большую школу само-воспитания и с годами приобрёл спокойную мудрость и уверенность в своих жизненных идеалах. Ему отнюдь не чужда общественно-политическая ситуация современной России. С давних пор традиции старой Руси держались верой, народностью и государственностью. Автор не случайно вводит в текст народную песню «Русское поле», и его герои способны сопереживать чужой боли и страданиям, их чувства проникнуты общим смыслом единения: «<…> Иван, как наяву, увидел поле, по краям усеянное лютиками и васильками. Ах, песня, обыкновенная песня! Но какое большое дело творит. Радость и любовь зарождаются в сердцах, созвучие душ происходит. Даже печальные звуки и слова в итоге укрепляют, а уж жизнеутверждающие и подавно. Она может разбудить людей и подвигнуть на поступок и на великие деяния в самое тяжкое время. И даже в самой обычной повседневности может напомнить нам о родных полях и о милых глазу березах... Вот что такое песня в России!»

   Неоднозначно трактуется в книге — как антипод Степану Боброву — личность Виктора Быстрова, страдающего «собственной исключительно-стью». Виктор Анатольевич возглавляет городское литобъединение. По при-роде своей — нигилист, прямолинейный, резкий в суждениях и толкованиях, даже жестокий. Признаюсь честно, мне пришлось с отвращением преодоле-вать те страницы текста, где речь идёт о его сексуальных отклонениях. Воз-можно, у автора было изначально задумано так — не нахожу ответа. Быстров, будто внутренний преступник, яро ненавидел «совдепию», зато искренне приветствовал лёгкие заработки, хвалил и ценил лишь заграничные вещи. Сбылось пророчество Фёдора Достоевского, говорившего: «Русскому ни за что нельзя обращаться в европейца, оставаясь хоть сколько-нибудь русским, а коли так, то и в России, стало быть, есть нечто совсем самостоятельное и особенное, на Европу совсем не похожее и само по себе серьёзное». Выдающийся мыслитель феноменально определил равноправность противо-положных полюсов — Добра и нравственного Зла. Яков Шафран пытается выявить причинную связь явлений, погружаясь и в такой психологический аспект, как субъект и объект познания одновременно, исследует идеалисти-ческий подход к истории — методологию построения образа прошлого, как части общей мировоззренческой картины мира. Доминирующий закон рус-ской истории — это государство духовно-нравственного фактора над мате-риальным.

    Христианский идеал, который является важной составляющей русской жизни, олицетворяет в романе образ отца Сергия. Христианство воплотилось в Православии и сроднилось с русским народом, соединяя в себе будущее Церкви и российского государства. Отец Сергий осуществляет бескорыстную деятельность служения людям во имя их просветления и примирения. В этом заключается ключ к разгадке ценностно-эмоциональной атмосферы произведения. Слово проповедническое, исходящее от священника, призывает к единению ума и сердца, к братству и взаимопомощи, благословляет человека на поиски единственной, конечной дороги к Богу. Святые по-движники русской церковной мысли всегда были вдохновителями и светиль-никами православной духовной традиции. Библейская проекция на мир пол-ностью убеждает в христианской формуле всеобщей любви.
 
   Вполне закономерно, что сквозная тема романа — философские диа-логи Ангелов о мире, людях и их жизни: «Собрались Ангелы на свое ангель-ское совещание и стали делиться впечатлениями от дел земных. И наш Ангел сказал слово о своей зоне ответственности: «Люди старшего поколения более нравственны и больше думают об общем, — рассказал он. — Хотя и среди молодежи есть таковые. Однако заметно различие и упадок». Согласились с ним все Ангелы и вынесли решение: «Такая же картина наблюдается по всей Земле. И немудрено, ибо усилились испытания, возросли искушения. Жаль, но не все выдержат их и не обретут Новое Небо и Новую Землю…» Добрые Ангелы помогают заблудшим душам, выводят их в свет из тьмы нашего вре-мени. Именно они обозначают эту грань между Добром и Злом, ибо нет ни-чего общего у света с тьмою. «И тем желаннее рассвет, тем более волнитель-но ожидание первого проблеска, даже чуть заметного свечения. Душа ждет этого, как озарения, нового рождения, воскресения. Все силы телесные и ду-ховные, находившиеся на спаде, потихоньку подтягиваются к линии старта, чтобы с первым намеком на рассвет изготовиться и по сигналу пробившегося из-за горизонта луча броситься на дистанцию дня, в новую жизнь. И стоит вытерпеть эту тяжкую полосу темного времени, чтобы пережить долгождан-ный рассвет. И пропеть в душе вечный гимн: «Да здравствует солнце!» Но это только для тех, кто вытерпит и дождется», — радостно и вдохновенно передаёт автор чувства Ивана Бескрайнова.

   Поистине светлый луч, озаряющий всё пространство романа, — ро-мантический образ Анастасии — «тургеневской девушки». Лирическая геро-иня заставляет читателя думать о прекрасном, делает его нравственно чище, духовно красивее, вселяет в него гармонию чувств и мыслей, в каких надле-жит пребывать человеческой душе, чтобы сдерживать себя от порывов нена-висти и зла. Писателя волнуют проблемы души, извечные проблемы, которые никак не могут решать мужчины. Возможно, душа — сугубо женская тема? Женщины издревле несли миссию добра, миссию человечности и жертвенно-сти — делать мир лучше, гуманнее. Творить добро! Это значит — вернуться к этике, совести, отечественной традиции. Поэтому ведущая линия повество-вания — любовь как соборность всего целого и сущего.
 
  «Река, лодка, красота вокруг способствовали еще большему сближению этих и так, в общем-то, близких по душевному складу людей. Каждый из них украдкой наблюдал за другими, словно стараясь убедиться, что в их сердцах происходит сейчас то же самое, что и у него, — единение со всеми и с каж-дым, и со всем окружающим. Именно в такие минуты хочется просто благо-словлять, благословлять и благословлять все, начиная от капельки воды до реки, от травинки до дерева, от человека до всего мироздания», — каким-то таинственным образом и автор благословляет своих героев на вечную лю-бовь. В этой поэзии любви значимую роль играют: слово — чувство — мысль. А ещё: красота — добро — истина. Вселенской движущей силой во все времена без исключения становится любовь. Писатель размышляет о её смысле и природе. Самая высшая — любовь христианская. Мы вступаем в эпоху ревизии христианских ценностей, их незыблемых представлений. Пе-реживаем время неоправданных надежд и время убывающей любви — некое русское ощущение жизни, трагической и спасительной одновременно. Пол-ноту жизни, пребывание её в любви хорошо отражает библейское выражение: «Любовь покрывает все грехи». Недаром о вселенском духе любви говорят и Ангелы, денно и нощно ведущие праведную битву за людские души. «О, лю-бовь человеческая… Это понятие может вмещать в себя и Любовь к Богу, и Любовь, которой существует всё Мироздание, и любовь к людям, и любовь к конкретному человеку, и любовь к женщине… А есть ещё страсть к кому-либо или к чему-либо. Нужно различать. Обратной же стороной любви является зло, безбожие, человеконенавистничество, ненависть к определен-ному народу, ненависть к отдельному индивидууму, гнев… Культурный че-ловек не должен гневаться, пламя гнева выжигает добро и в самом человеке и вокруг. Однако когда он действует возмущением духа, отстаивая Добро, Лю-бовь, Истину, Культуру, то оно является очистительным пламенем», — труд-но не согласиться с их мыслями о борьбе Добра и Зла, ведущейся руками че-ловеков. Но, как правило, самые простые истины постигаются сложнее всего.
 
   Надо отдать должное автору: каждый литературный герой выписан остро и характерно. Вернёмся к образу Быстрова, к сцене шантажа, в который волею судеб вовлечена Анастасия. «Зло всегда действует обманом, при-крываясь добром», — говорил святой старец Силуан Афонский. Как же легко и соблазнительно зло может рядиться в одежду добра. Памятливая ненависть, угрюмость, глумливая насмешка, двоедумность — всё вместе взятое однажды соединились в одном человеке, чтобы привести его к явной подлости и явному цинизму. Что уже само по себе чудовищно.
Поначалу страшная фан-тазия Быстрова показалась мне придуманной, вымышленной, невозможной. Да и весь его несколько утрированный образ смотрелся в каком-то неверном свете. Но роковой вечер, вино, видеокамера, диск с записью спящей Анаста-сии убедили в ином — жизнь, словно безжалостная пародия на любовь, под-час бывает похлеще литературных сюжетов. Хотя Быстров пытался выйти сухим из воды. Однако, видно, человек предполагает, а Бог располагает. В финале романа вступают в силу причинно-следственные законы: никто не отменял идею воздаяния. Зло должно быть наказано. Одиночество и смерть — таков итог любой жизни, пропитанной злобой, эгоизмом отчуждения и полного эскапизма.

   Между тем неизбежная справедливость рано или поздно восторже-ствует. Тут главное — не останавливаться и не быть равнодушным. Новый день рождения обязательно наступит, принеся и внутренние изменения. Только надо навести нравственный порядок. Автор последовательно передаёт психологические подробности душевного состояния героини: Анастасия символично являет собой оскорблённую любовь и поруганную страну. «Правда возрождается, казалось бы, из небытия.
Приходит время, когда она показывает, кто виновен и кто невиновен, кто по злу, из личной корысти, от извращенной животной самости, в помрачении ума или в ослеплении ложной теорией виноват в несчастье других», — стремится писатель расставить все точки над i. Вероятно, Сам Бог диктовал Ивану простые человеческие слова, и всё сложилось само собой, как было предрешено свыше. Иван и Анастасия — это духовное будущее России, которое немыслимо без культуры и народного слова, без русского Храма. И отец Сергий, и матушка Пелагея подают спасительный пример крепкой, по-настоящему дружной семьи, пример обо-юдного служения. В книге прослеживается метафизический подход к пости-жению национальных проблем и особенностей народа. Осознание себя как ча-сти целого православного мира, родной природы и языка.
 
   Нельзя не отметить, роман «Восхождение» построен на основе ключе-вых понятий: истина, вера, любовь, красота, молитва, радость… Духовное содержание ищет совершенную форму, а душа устремлена к Божественному идеалу. «…Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие вос-хищают его…», — гласит Евангелие (Мф., 11.12). «И понял Бескрайнов, что человек должен найти, отыскать в себе эту силу, эту основу и укрепить ее, и выявить ее в своей жизни. И если каждый это сделает, то жизнь наша станет совершенно иной и страна и народ, и общество станут другими, когда земные законы и правила поведения и жизни, и само поведение и жизнь людей будут естественно вытекать из этой основы — вечной, глубинной, заложенной, мо-жет быть, от создания мира в наши ДНК», — находим подтверждение биб-лейским высказываниям в главе «Глубинная основа». В этом преодолении для Ивана ещё до его восхождения есть особенная радость: творческий труд, наконец-то приобретённая любимая работа, настоящая любовь и семья. Ему предстояло пройти трудный путь духовного восхождения. Путь нравственно-го преодоления всех препятствий на земном замкнутом круге бытия, дабы понять истину: «Бог — есть любовь!» Писатель уверен, что в нашем сложном и противоречивом мире человек не может быть счастлив, живя в гордом оди-ночестве. Когда-то Герцен писал о редчайшем человеческом даре — объеди-нении людей.

    Более того, через обычные вещи человеку могут открываться многие тайны мира. Роман Якова Шафрана — это прежде всего книга познания. Ав-тор описывает ситуацию восхождения — путь зигзагообразного, но движения вверх. Здесь важную роль играет гармония между природой и людьми, которая заключает в себе подлинную мудрость. Мы остро ощущаем эту страсть героев блуждать по лесам и полям, как будто испытываем их неуто-мимое желание постоянно быть на природе, искать и открывать в ней пре-красные стороны человеческой души. Непередаваемы переживания в природе и в самом человеке, сердце которого растворяется в её вечных образах. Паустовский изображая мир природы, говорил с пафосом и видел жизнь «… не столько такой, какой она есть или была, сколько такой, какой она должна быть очищенной от житейской прозы». Вот и проза Якова Шафрана полна чувственной пейзажной лирики.

   Писатель не устаёт погружать читателя во всевозможные впечатления и размышления, показывая людей с различными ментальными особенностями, с достаточно парадоксальной человеческой природой. Но при всём при том мы все связаны между собой. Сходством культурно-психологических типов определяется и сходство судеб. За описанием и анализом жизненных перипетий в повествовании скрывается более общий пласт вопросов. Не сек-рет, в искусстве лучше недосказать, чем сказать слишком много. Автор под-час грешит многословием, но в то же время нет и морализаторства, излишне-го назидания. Некоторый педагогическо-психологический момент привносит в его творческую манеру определённое своеобразие. Для сегодняшней лите-ратуры, пожалуй, самая сложная задача — создание мировоззренческого и идеологического романа. Что получилось у автора? Опять-таки — судить чи-тателю. Рецензия Евгения Трещева о романе «Восхождение» в очередной раз убеждает в том, что окружающий нас мир чрезвычайно разнообразен. Однако Якову Шафрану каким-то непостижимым образом удалось прикоснуться к тайне мироздания: 70 глав романа проникнуты философичностью и мудро-стью Божественного света, космизмом русской традиции, искренностью, добром и человечностью.

   Судя по всему, на содержание его психологического повествования ярко сказалось влияние русской классики. Великий провидец Фёдор Досто-евский гениально предвидел грядущее и сражался за человеческие души, странствующие между добром и злом, — эта битва враждебных начал про-должается до сих пор. Сегодня на чаше весов — культура и натура — борьба всего духовного против рыночного общества массового потребления. Да и сама культура становится массовой, развлекательной, подразумевающей лёг-кие удовольствия. Деньги, их губительная косность противостоят культуре. Первостепенная задача — сохранение и развитие славянского культурно-исторического типа, чувственного восприятия окружающей нас реальности. И писатель, как никто другой, по-прежнему является учителем жизни. Яков Шафран проходит утомительный круг привычных стереотипных занятий — мир благородных дел и правдивого бытия. Автор воспринимает всё происхо-дящее собственным чувством: то любовью, то молитвою, то благодарением, то отвращением, то негодованием, то ужасом. Вместе с тем Иван Бескрайнов одерживает победу! Земные помыслы его героя чисты.
 
   «Страна моя, большая, любимая и родная, скромная и светлая, любовь и радость рождаешь ты в душе моей. Как много твои леса и поля, горы и рав-нины, реки и моря, города и села подарили мне доброты и красоты. Благодаря этому хочется мне неизбывно делать добрые дела для людей, знакомых и не знакомых, для всего народа. Я забыл свою тоску и уныние и оставил позади самокопание. Любовь к тебе переполняет сердце, и твоя любовь ко мне вдохновляют меня на писательский труд, который я избрал для себя, для служения тебе. И сейчас я молю Бога только об одном — послать мне спо-собностей, умений и навыков, сил, разума и ясного понимания всего, взвол-новавшего мою душу, чтобы как можно лучше написать обо всем этом, чтобы стать и быть полезным матери-Земле нашей, чтобы стать и быть полезным Тебе, Господи!» — вот таким невероятным, окрыляющим Ивана апофеозом любви завершается роман «Возрождение». Если нет любви, её место в нашей жизни занимает алчность, зависть, лицемерие. И тогда, как ни старайся обмануть судьбу, всё может закончиться трагически. К счастью, остаётся ещё надежда.

   Как видим, личная судьба человека неразрывно связана с судьбой страны. Россия испокон веков стремилась к идеальному существованию, к русской мечте — жить по законам духовного мира. Мир веры непознаваем, как и сам человек, беспрестанно думающий о вечном. Ибо он не знает своего времени. Именно в этом его восхождении есть великая гуманность, и это то, что не отпускает автора романа в ледяное совершенство космоса. Он хочет здесь — на этой грешной земле возвышать, образовывать собственную душу. Ведь отнюдь не риторически и не романтизма ради Василий Жуковский при-зывал человечество: «Надобно быть людьми непременно!.. Мы живём не для одной этой жизни, я это имел счастье несколько раз чувствовать!» Но надо признать, отрадно, что и для Якова Шафрана человек — тоже всегда надежда — всегда восхождение...

© Воробьёва Людмила Анатольевна, 2022

С романом Я. Шафрана "Восхождение" можно познакомиться, перейдя на страницу Шафран Яков сайта ПРОЗА.РУ