Позапрошлые века часть 29

И такие есть у нас,
Кто статьи писать горазд.

О Руси и всей Европе
Чаадаев в «Телескопе»
Философствовал, судил –
Дураком объявлен был!

Опыт явно неудачен.
Но почин его подхвачен.
Хоть цензурой стеснены,
Голоса иных слышны.

Есть у нас славянофилы.
Первый Пётр не люб, не мил им:
Он заставил нас сойти
Со славянского пути.

И теперь у нас дворяне –
Даже видом не славяне.
И соборов земских нет,
Чтоб царю давать совет.

«Надо нам поторопиться
С возрождением традиций.
Всё наладится тогда», –
Мыслят эти господа.

И по вкусу сим дворянам
Борода пришлась с кафтаном.
Но такие для крестьян –
Вроде персов-мусульман.

Только что им до крестьянства?
Их волнует всё славянство:
Серб, хорват, болгарин, чех…
Воедино слить бы всех.

И основа их доктрины:
Все славяне – люд общинный.
Но никто из сих господ
«По-славянски» не живёт.

И в ответ несётся ропот:
«Ближе к западу Европы!»
Только что нам взять оттоль?
Этим люб английский строй,

Тех приводит в умиленье
Папы римского ученье.
А кому Париж милей:
Там гоняют королей.

И в Париже просвещённом
Шарль Фурье жил с Сен-Симоном.
Вот бы в свете их идей
Осчастливить всех людей!

Поместить в одном жилище:
Общий быт, одежда, пища…
Кто имеет крепостных,
Испытать хотел на них.

Да холопы-бедолаги
Жгут господские «общаги».
А в столице вызвал шок
Петрашевского кружок.

Там о вере, о законе,
О Фурье и Сен-Симоне
Многолетний вёлся спор.
Но суров был приговор:

Всех расстрелом постращали
И на каторгу сослали. (1849)
Там не больно пошалишь!

А виной – опять Париж!
Там зимой сорок восьмого
Короля прогнали снова.
Всей Европе дан сигнал:
Против Вены венгр восстал.

Жди восстания поляков.
Не бывать тому, однако!
В придунайский буйный край
Рать направил Николай –
И конец затее дерзкой!
Был подавлен бунт венгерский. (1849)

Но испытанным войскам
Дело есть не только там.
Дагестан уже лет тридцать
Не желает покориться.
С ним чеченская земля
За имама Шамиля.

В неприступные аулы
Помощь возят из Стамбула:
Тонны пороха, свинца.
Бейтесь, горцы, до конца.

Только где же азиатам
С нашим справиться солдатом?
Есть давно уж путь прямой
В край бакинский – нефтяной.

А Перовским-генералом
Путь проложен до Арала:
Там флотилия плывёт.
Хан хивинский хвост прижмёт:
До Хивы совсем немного.

Англичане бьют тревогу:
Этак, двигаясь вперёд,
Русь до Индии дойдёт.
Что тут делать англичанам?
Быстро снюхались с султаном.
К ним француз решил пристать.

Будут туркам помогать
И оружьем, и советом.
Николай плевал на это:
Стоит только сделать шаг –
И погас чумной очаг.

И тогда нам можно смело
Взять Босфор и Дарданеллы,
И Стамбулу русским быть.
Велика царёва прыть!

Той порой у православных
О святынях наших главных
Спор с папистами кипит:
Тем султан благоволит.

И Россия супостатам
Предъявила ультиматум:
Пусть, коль мирно жить хотят,
Православным возвратят
Храм близ Иерусалима.

Турки, злобой одержимы,
Вызывают нас на бой.
Русским это не впервой!

Парус по ветру раскинув,
На врага ведёт Нахимов
Восемь наших кораблей.
Вдвое недруги сильней.

Но, на диво всей Европе,
Топим турок при Синопе. (18 ноября 1853)
Звать французов, англичан
На подмогу стал султан.

Между тем по воле царской
Наша рать землёй болгарской
Продвигается на юг.

Вдруг австриец, старый друг,
Нам войною угрожая,
Уходить велит с Дуная.
Неповадно будет нам
Помогать чужим царям!

И спешат к земле российской
Флот французский, флот английский.
Под знамёнами врагов
Паровых не счесть судов,

А у нас – сочтёшь по пальцам.
Предстоит на суше драться.
Вновь пришлось врагу понять:
Русский может воевать.

Устоял в жестокой схватке
Петропавловск-на-Камчатке.
И на севере враги
Взять не в силах Соловки.

Но особо знаменита
Севастополя защита:
Триста сорок девять дней
Под обстрелом батарей! (1854-1855)

Ядра свищут ураганом
Над Малаховым курганом.
Застит небо дымный чад,
Но защитники стоят.

Вечной памяти достоин
И Корнилов, и Истомин,
И Нахимов-адмирал –
Все, кто смертью храбрых пал.

Биться с недругом готовы
Корабелы, рыболовы.
И заметит беглый взор
Первых русских медсестёр:
Вспомним Хворостову Дашу…

Между тем слабеют наши,
Не спешит подмога к ним:
Нет путей хороших в Крым.

Царь исхода не дождался:
Зимним днём старик скончался. (1855)
На родительский престол
Александр Второй взошёл.

Севастополь был оставлен,
Ультиматум нам предъявлен.
Долго шёл в Париже спор.
Всё ж подписан договор. (1856)

Пишут в тексте договорном:
«Впредь России в море Чёрном
Флот военный не держать
И границ не укреплять».

Услыхав про наши беды,
Горцы празднуют победу.
Да с чего торжествовать?
Принялись за них опять.

Наступает на Кавказе
Рать Барятинского-князя,
И Шамиль, старик лихой,
Сдался в плен со всей семьёй. (1859)

Он ещё, сказать вам нужно,
Всех призвал сложить оружье.
Но довольно про Кавказ!
Глянем, что теперь у нас.

                Продолжение следует