Дядя Вася приехал!

– Нет, ты представляешь, Иван Николаевич, что моя егоза вытворила? – воскликнул Василий Петрович, подвозя своего начальника после работы домой.
– Которая из двух? Они у тебя обе егозы, – смеясь, ответил председатель райисполкома,  добродушный, немного полноватый мужчина  с большими залысинами.
– На этот раз младшая егозистее оказалась! – ответил водитель,  симпатичный черноволосый мужчина средних лет, у которого «с начальством» сложились добрые  отношения.
       Василий Петрович был значительно старше Ивана Николаевича, и как-то само собой получилось, что с первого дня работы они стали обращаться друг к другу «на ты», но называя уважительно по имени-отчеству.
– Я тебе говорил, что на время, пока Вера не вернётся после операции из областной больницы,  «раздал» своих девчонок по родственникам. Старшую Тому отправил в Челябинск к моей родной сестре Федоре, а младшую, «вертушку-мельницу», увёз месяц назад к двоюродной сестре жены в Башкирку. Приезжаю туда  через  неделю её проведать, а Маруня  (полное имя Мавра Ефремовна) смеётся и понарошку жалуется, что эта  егоза доводит её до изнеможения, заставляя играть на дощечке с нарисованными карандашом струнами как на балалайке. При этом решительно требует изображать голосом звук инструмента, а сама наплясывает до упаду. Пляшет да приговаривает:
–Шибче играй! Шибче!  И пой громче!
– Маруня играет да хохочет. Все её дети тоже смеются, хлопают в такт, подзадоривают и поддразнивают плясунью:
– Давай-давай, наяривай, Вала Колэсникова!
– Ты же знаешь, Иван Николаевич, она у меня толстоязыкая,  мягкий звук «ль» не выговаривает. Ага.  Ну, вот. А потом как устает, требует поменяться местами:
– Тётя Паруня (это она так Маруню называет), теперь ты пляши, а я играть буду. А то я маленько пристала. Только петь я буду громче, чем ты. Учись, как надо!
– И выдала частушку, не знаю где и от кого она её услышала: «Трынди-брынди, балалайка! Не жена моя Паранька! Моя –Машенька-растеряшенька!»   
        А голос низкий. Поёт почти басом, как взрослый  мужик. Вся семья хохочет, за живот хватается, а эта егоза не унимается и повторяет с выражением:  «Моя – Машенька-растеряшенька!» 
– Ну, не соскучишься с твоей «Валой».
– И не говори, Иван Николаевич! Так ведь ещё не всё! Через две недели, в прошлый выходной снова поехал её проведать. Одежду ей повёз, да сладкое для всех ребятишек. Они там колхозом живут. Как Маруня справляется, ума не приложу. С ней её четверо младших детей живут, плюс  внучка, дочь старшей дочери Таси, да моя в придачу. Ну вот. Они, конечно, всегда радуются моим приездам. А как не радоваться? Дядька конфет да печенья полные кульки привозит. Дети ведь. Что с них взять?
        Вот подъехал я к воротам, они услыхали звук мотора, увидали в окошко  газик и кинулись ко мне с воплями:
– Ура! Ура!  Дядя Вася приехал!
Гляжу,  моя  «вертушка-мельница» вслед за ними бежит-косолапит и тоже во весь голос кричит:
– Дядя Вася приехал! Дядя Вася приехал!
          Подхватил я  её на руки, прижал к себе, и веришь – нет,  у меня глаза на мокром месте стали. Когда ехал в деревню, думал, хоть на недельку еще там оставлю, пока Веру не выпишут. А как услышал, что дядей Васей звать стала, решил домой забрать. Маленькая ещё, так, глядишь, совсем папку забудет.
– Ну, правильно сделал, Василий Петрович! Нельзя  маленьких детей надолго оставлять. В этом возрасте они быстро могут отвыкнуть, если вокруг много других людей и в том числе детей.  Им главное, чтобы было с кем играть.
– Иван Николаевич! Я к чему тебе всё это рассказал. Попросить тебя хотел, чтобы дочка до конца недели на заднем сидении с нами поездила. Дома мне её оставить не с кем. Она у меня деваха шустрая, но послушная. Не возражаешь?
– Нет, «дядя Вася», не возражаю! – засмеялся начальник. - Приводи свою певунью. Уж очень хочется послушать  частушку про «Машеньку-растеряшеньку»,  которую басом поёт девочка менее четырех лет от роду!

26.02.2022