Бандеровцам

стр.226 15-й книга 1 том 
окончательный вариант 1 часть. (2 часть в 3 томе)
(посвящения Михайловскому театру и сол.С,В, Москаленко)


Из  рассказов  Сергея Николаевича Межевич,
турбиниста «671 – РТМ» проекта на одной из
боевых  служб  в  Карибском  море о том, как
отец, его мамы, - дед Константин, закидал все
бандеровские  схроны  гранатами  после того,
как бандеровцы повесили одну из его дочерей
за то, что вступила, после войны, в  комсомол.

В конце войны,
                – начале мирных лет, –
 На всей освобождённой Украине,
– Вопрос –
          «быть комсомольцем или нет», 
– В правах –
             с «быть справедливым»
                – уравнили.

Бойскаут – комсомолец во Христе –
В Австралии, Америке, Европе,
 – Готов помочь –
                больному,
                сироте;
Сегодняшнего волонтёра
вроде…

Уже давно – Бандера – не в петле…
Провис и провонял непохоронен.
…Как тот, кто – при Святом ещё Петре…
И при скандальном – том ещё «Нероне»…

Что – комсомолец  пост – сороковых?


– Пахал и за себя и за кого то…
Побило мужиков,
                так – он привык –
Субботник,
                поле,
                огород,
                коровник;…

Что комсомольцы?
                – Школы,
                трудодни,
 – Не городские гульки…
                – Недодадено…
С японской,
               с каждой
                – мировой войны –
По дому  –
                за отца,
                за деда,
                прадеда…

Хозяйство – тянет,
                – живность, грядки, сад;
Какие там «собрания»…
                за полночь…
А юные сердца то – всё кипят.
А очи то – что видят – всё запомнят…

И – ничего –
                ни - никакой недуг,
Ни горе – глуше –


                каждый год – от года…
А счастье выстраданное не вдруг
На лицах у Советского народа.

Я помню – так смотрела моя мать;
Советские картины так глядели –
Как будто мир старались обнимать,
Духовно
           и в конкретном каждом деле.

Так зрят –
             почти болезни поборов,
Врачи, устало помощь предлагая;
Так взглядом гладит пашни хлебороб.
Так улыбнётся в космосе Гагарин.

Ещё с войны
                – в молитвах и божбах –
(– Живому делу быть, а не казаться);
И будь – хоть атеист,
                хоть – Яко Благ,
Поднимем вместе общее хозяйство.

И будь ты хоть «сознательный»,
                хоть – нет,
– На каждом одинаковы заботы –
Не жнёшь, не сеешь?
                – Вот и мироед…
(А – что там
                «демократии»,
                «свободы»…)


А что там –
                нэзалижняя булла б?
Закажут в «независимой» Америке
«Освенцимы»,
                «Архипелаг – ГУЛАГ»
Не подошли? –
                С Америки примерите.

Америка стоит у них у всех –
Истоками.
           – С индейских геноцидов…
Который уже лицемерный век…
Таких закажут,
                – ещё мир не видел...      

Закажут – будет «спрос»,
                «не будет спрос»,
 – Кровавыми «елеями» намажут,
Хохол,
          чурбан,
                обрек,
                великоросс –
А хочешь или нет
                – войну навяжут.

– Как армию Пилсуцкого, поди,
Давно,
      в бозе почившей, Австро–Венгрии,
Еврейский «мировой пожар в груди»,
Сначала в них, ведь, тоже…
                не поверили…


«Поставленные» «медиа» войной,
Как генерал Краснов,
                Бандера,
                Власов.
От смуты к смуте – новый  «позывной»
Антигероев их «иконостасов».

А молодёжь – в любой стране чиста.
В крови - «Весна идёт, весне дорогу».
...А не Бандера с ложного креста
(Из «схрона» выползая, «понемногу»).

Кто нынче помнит – что такое «схрон»?
Кто – правду матку кажет о бандеровцах?
В глухом селе – вползут со всех сторон…
Пожрать бы – а не флагами померяться…

Отмыться, да побыть среди родных.
Набрать бы впрок ггарылки, хлиба, сала.
Чай не в раю, на верхних откидных…
Чай, – не в аду кровавого Беслана…

Когда – ещё придётся – в чистый дом…
Соседский или свой – почти открыто…
И – мирно, а не вешать. В кровь с враньём…
«Пройти»…  через бандеровское «сито».

Ещё с гражданских распрей просветлён,
Дед Константин не вмешивался в эфти
Стихающие смуты всех времён
И новые, за пазухой, в прожекте...


И встретив – не в милицию сдавал,
Хотя и в «просветленья» не пускался,
Но было – за продуктами в подвал –
Не – через раз,
                но раз – другой спускался…

Конечно, дед не привечал убийц,
Деревня, лес –  в них ничего не скроешь,
 – Безвинных была масса,
                – стало быть,
Нужна была – его
                и Бога помощь…

А я – что –
               не  помог бы, если Бог,
Призвал бы –
             не такой, как дед… – Межевич?
И мудр, как наш народ, и как он –
                лох…
 Для дел его - вроде живой мишени.

А я – что –
             не по совести живу?
Не Бог весть –
                политических давилен,
Готовый,
             помогать всегда тому,
Кто призван злом – но чист пока,
                невинен …

Не мой вопрос – пролитой кровь прощать,


Пусть мой хороший Бог тому и учит…
Ну а деревня –
                тут только начать…
И не завидна всем такая участь.

– На ложный крест –
                за десять тысяч вёрст.
Всех – тех сороковых библейский Каин –
Бандеровский смотритель –
                местный ксёндз.
С Америки аж в Сморде «окормляем».

Всплывает же подобное гавно –
Чтоб юность повязать невинной кровью.
Где местные б –
                последний «схрон», давно,
Зарыли бы от Ужгорода к Ровно.

Кто пастырь – Бог?
                Не им ксёндз – вразумлён?
В библейском,
                сытном
                каинстве –
                невежестве…
Нарывший «божий» списочек имён,
Вступивших, в комсомол,
                по первой свежести…

Да были б комсомольцы ещё те, –
Которым только дай коня и шашку.
 – А эти?


                Дети на святом кресте.
Трудяги Божьи.
                Души нараспашку.

И тут, хоть душу сам себе не рви
– Не рассуждал, не думал –
                дед по матери.
– «Бандеровцы», что –
                все были в крови?
Нет!
     – Дети «призывались»,
                обыватели…

И если бы не этот самый ксёндз
Полгода бы попрятались – и хватит…
Ни кто на них пока что не донёс.
Семья ждёт…
                – не засада в каждой хате…

Но этот гад свирепствовал –
                как ждал,
«Подмоги» Ватикана ли?
                Спецназа?
Держав – в сутане –
                … «вальтер» и кинжал…
А кровью был –
                ещё с войны повязан.

А «схроны» всё пустели…
                всё равно!…
Сдавались, – чтоб «ГУЛАГе» отсидеться –


Потом вернуться  –  в чистое село…
– Где «призывали»
                «новых», после бегства.      

– Насильно не пойдёшь –
                «лесной закон».
– «В расход».
              – Все натыкались на колодцы,
– До верху –
                из таких «отказников»,
Чтоб ждали – кто ещё
                «не призовётся»?…

Бывало, – бабка, – в ельник,
                впопыхах,
– Куда гремишь костями, дура, старая?
А бабка плачет:
                – «Внучек там,
                впотьмах,
Стрелять – шуметь…
                А я – еду б оставила».

Кто – чист, а кто в крови, по локти, той…
Невинной –
                не отмыться от «закона».
Отсиживались, раз – через другой,
Как паучьё,
               под трупный запах «схрона».

Там –
    будь ты хоть достоин райских врат,


– «Лечило»,
              – как булгаковский Живаго…
Но был уже «бандеровец»
                и враг.
И тут уже эпоха «врачевала»…

А как цветут и пахнут,
                по весне,
Прогалины карпатские,
                равнинные,
А хлопцы и девчата  – как во сне,
Мечтают,
              безоружные,
                ранимые.

Такие – что и тронуть не посмей.
Хранимые трудом,
                семьёй –
                и ночью.
...Когда, с уставших за полночь полей,
Дед Константин увидел «дом» над дочью…

Бандеровцы – на косяке ворот
Повесили её.
                От спермы мокла.
В запёкшейся крови и нос, и рот.
А на груди табличка
                – «комсомолка»…

Дед Константин – снял дочь –
                как не видал…


Поправил двор,
                и вышел с одностволкой.
И, звякнувший в мешке его, металл.
Откликнулся вознёй
                глухой,
                не звонкой.

И провожал по области не звон…
За каждым его шагом поспевая –
Деревня Смордва,
                Млыновский район…
А тишина, почти что, гробовая…

Та тишина –
               не кралась,
                не ползла,
А издревле была и не кончалась…
– Опутывая пашни и леса –
Так дочка перед смертью накричалась.

Дед Константин,
                по кругу шёл, сперва,
Что месть…
             Она была неудержима…
Дочь Ксения – погибла и мертва.
Но есть  дочь Ольга. И пока что жила.

Дед обходил,
                как будто Вий, прозрев,
В один «схрон» – за  другим, – воткнув гранату,
И если кто то вылез, – жить посмев,


 – Укладывал их пулей, по порядку…

Незлобно и бесчувственно,
                почти,
 – Ну как снопы,
                что вяжут по старинке…
Сначала всех –
                в чужие и «ничьи»,
Потом – всех кого знал…
                – посерединке.

Как уголь почерневший и седой…
От трупов по спине мурашки зябли…
Минировал,
                не оставлял следов
– Кто выжил бы случайно –
                не узнал бы…

Пол год деда не было видать…
Не ждали…
             не искали среди мёртвых…
Где – Млыновский район,
                деревня Смордва,
А он всё продолжал их убивать.

… «Бандеровцы» сегодняшних времён!
Пришедшие в «сегодняшние» «схроны»,
Пусть даже это «Рада», а не «схрон»…
И паспорта,
                трусливо,
                подменённы…


Дед Константин –
                уже на небесах?
Но кто то послан к вам наверняка им…
Сейчас вас скорчит тот знакомый страх…
«Бандеровец» ты,
                (нет ли – «понукаем»…)

«Бандеровец» ли,
                просто заблудил,
В Одессе?
              На Майдане?
                На Донбассе?
А, может,  – так, брехал, –
                по мере сил?…
(Нормальным оставаясь в общей «массе…»)

Уже не суть…
                война уже – вот вот…
Не может быть – по янки – «мир» без «драки».
И «схронов», и «бандеровских»  сволот
– Натыкали уже фашисты – янки.

России всё и  снова вычищать?
Кругами?...
              Нам ни коротко, ни длинно…
– И до Нью – Йорка, как рукой подать –
Как было до пАРИЖА,
                до бЕРЛИНА…

«Бандеровцы» сегодняшних времён
– Болгарские,


                румынские,
                любые,
На ВАС не божий перст перенесён,
А «Томавоки»
                (– русским, не вобиде...)

Кто подставляет ВАС в который раз?
Славянские стигматы –
                к приземлённым
Распятиям славянским, напоказ –
Как с Гитлером или с Наполеоном?…

Сейчас другой «сценарий»?
                Нет – судьба…
Войну решают даже не ракеты…
Решайте
          – почему так не корректны –
И в чьих «руках» ВЫ,
                и –
                марионетки…
И если –
             хоть чуть–чуть
                ВАМ жаль себя…
То пусть
           – в  укор –
                ВАМ Пруссия, трезвя…
Которая уже не существует.
А было время – лучшие друзья…
Как Вы с Россией –
                ТАК с ВАМИ
                и будет…


Сейчас – не «всё решается».
                Не «враз»…
Конечная цель янки –
                крах Европы…

И каждый такой ксёндз – «богозамаз»,
Бандеровцы –
                как «приз» для янки,
                вроде…

Любого Бога янки предадут…
– На них –
             кровь комсомолок,
                польских схронов…
И будущих – не «перестроек», 
                –  смут               
И лживых,
               каждый век,
                «медиа – хроник»…

Бандеровцы сегодняшних времён,
- Не сомневайтесь даже на минуту....
Не будет ни один из вас спасён -
Не прекратите эту вашу смуту...

За что у вас оружие в руках?
Как «Джорджия»,
             хотите большой  драки?
Хотите «демократии» по янки?
Себя развеювающих  во прах...

отрывок