Не могу молчать

Не могу молчать
Ленты соцсетей запестрели призывами остановить войну, пожеланиями мирного неба всем и вся, вопросами за что и почему, постами поддержки, сочувствия и понимания. А где все эти сочувствующие были ВОСЕМЬ страшных для ДОНБАССА лет???? Когда дети плакали, прячась от бомбежек в подвалах, когда они росли, под звуки обстрелов и научились и не только читать и писать в восстановленных после попадания снарядов школах, но и различать на слух, какой снаряд летит к ним с укрофашистской "братской" стороны. Где были все эти люди, когда фашиствующая Украина перекрыла воду крымчанам? Почему никто не спрашивал "За что?", не плакал на камеру и не говорил, что это бесчеловечно и это надо немедленно остановить и начать договариваться? Все эти детки, лепетавшие "мошкаляку ня г'иляку", вызывали умиление, а не отвращение и ужас... Все эти заигрывания с фашизмом и ежесекундные сделки с совестью, позволившей душе не оплакивать каждый день Дом Профсоюзов и ракеты с надписью "Все лучшее детям"!
А в ответ на любые вопросы - ответ: "А доказательства у тебя есть?"
Так, не имея на руках достаточных для этих людей доказательств, что людей в Доме Профсоюзов сожгли и что Донбасс под обстрелом, мы навсегда потеряли часть семьи, которая сочла возвращение Крыма домой аннексией и стала жить в жовто-блокитной реальности, не вспоминая ни нас, ни нашего общего деда, прошедшего всю войну...

Мне больно и горько.
Война - это страшно, война - это не дай Бог никому, но нельзя отворачиваться от совести и переставать быть человеком ни на секунду.
Спасибо, Донбасс, за ваше беспримерное мужество и стойкость! Вы не сдались под ежедневным огнем противника, вы выстояли и показали всему миру, что такое настоящие Люди.

И невыносимость вашего положения болела в наших сердцах все эти годы, не переставая ни на минуту, не отпуская ни днем ни ночью.


За ночью ночь от мыслей не заснуть,
встаёт одно: как больно и как страшно
взрывной волной сметает день вчерашний
фашизма новоявленного суть.

Нет, этот мир, увы, не удержать
душистой зацветающей сиренью.
Его влекут ночных тревог сирены
и будоражит лезвие ножа.

И что ему до всяких мелочей,
когда уже нашел он виноватых?
Когда в азарте пьяном ждут солдаты
и свастику не прячут на плече?

Пока мы тут сажаем семена,
лелея в сердце мирные заботы,
на нашу землю, политую потом,
на нас идёт воскресшая война.

А мы? Что мы? Лишь горстка смельчаков?
Или страна, готовая подняться,
Встать, как Донбасс перед бесчинством nazi?
Каков наш выбор? "Правильно"? "Легко"?



О чем писать, когда весь мир в огне?
О том, что гиацинты на окне?
Что за окном синицы, снегири,
Что очень страшно и темно внутри?
Что все, чего с уверенностью ждешь, —
Еще один - контрольный - в спину нож,
Еще один - прощальный - в спину взгляд?
Неправда, что никто не виноват.
Крест за крестом ложится на канву.
Ну как тут удержаться на плаву,
Когда душа за всех, за все болит,
Когда гнетет бессилие молитв?
Как с этим грузом не пойти на дно,
Когда тебе еще не все равно,
А день за днем встает глухой стеной,
И мир болеет ложью и войной?

Насильно не будешь мил.
Стоит ли, впрочем, плакать?
Раньше хватало сил
Вместе и в зной, и в слякоть.
Ну а теперь долой. С глаз
Да из сердца тоже.
Вот тебе и весь сказ,
Сказки пустопорожней.
Боли фантомной тьма
К ночи сильней и горше.
Мы не сошли с ума
Хором за медный грошик.
Мы продолжаем жить,
Вычеркнуты, как строки.
Только для каждой лжи --
Плата своя и сроки.

***
Не повернуть обратно,
Раз отрекались просто.
Бывшие наши братья,
Бывшие наши сестры.


Внутри все безнадежно смолкло
от рева дальней канонады...

О Господи, так, правда, надо?
Но Бог как будто смотрит волком.
Я с февраля с ним словно в ссоре.
Не доросла. Не понимаю.
Я слишком, видимо, земная,
чтоб в нем сейчас найти опору.

Нигде ни спрятаться, ни скрыться
от скорби, жалости, бессилья,
во мне болит моя Россия,
еще одной своей страницей.

Запутавшись в силках вопросов,
рассудок мечется и бьется...
А все, наверно, очень просто.

Не плачется. И не поется.


А рыжий парень едет на войну.
Он в берцах, камуфляже и жилете...
Есть фляга? Что-нибудь в нее налейте.
Бог даст, сгодится в будущем ему.

Он, сразу видно, едет в первый раз.
Нелепо шутит, глупо суетится.
Его глаза - нестреляные птицы.
Ждет и боится окрика: "Пора!"

Другие старше. Курят в стороне.
Молчат и курят. Плавали, видали.
Они войне давно себя отдали.
Их нет, есть только тени на стене.

День Города. И флаги, и народ,
И шариков воздушных триколоры.
Газель усталая, груженая, с укором
Отъехала неслышно от ворот.

6.09.14

Сейчас - сажать весенники,
да на дворе война.
Молиться о спасении?
Душа темным-темна.
И тошно мне, и маятно:
всем миром под откос.
Итог короткой памяти -
река кровавых слез.
Не пишется, не дышится.
С ума сводящий бред.
Их посчитали лишними.
И все. Их больше нет.
Погост домов разрушенных,
и нечего терять.

А сердце - вслед за душами,
скорбя и матерясь.