Печальные прикрасы. Из Шарля Бодлера

Люблю я наготу эпох, чьи изваянья,
Позолотив, сам Феб исполнил обаянья.
И жизнь была тогда бесхитростно щедра,
Для женщин и мужчин беспечная игра,
А небо ласково им выпрямляло спины,
Чтоб нежность напрягла в них тайные пружины.
Кибела радостно в те дни терпела гнёт
Потомства своего, теряя детям счёт,
Волчица, тёмными питавшая сосцами
Вселенную существ с несытыми сердцами.
И статен, и могуч, гордился муж не зря
Красою жён своих, в нём видевших царя;
С плодами лучшими они бывали схожи
Обворожительным влекущим лоском кожи.

Когда б теперь поэт увидеть захотел,
Как в прошлом, наготу мужских и женских тел,
Он содрогнулся бы при зрелище отвратном,
Душою в ужасе застыв невероятном.
О нестерпимый стыд! Обречена, скорбя,
Чудовищная плоть оплакивать себя,
У безобразия потайные причуды,
Коротконогие пузаты, плоскогруды,
Как будто в скаредных царящий племенах
Бог пользы в медных их лелеял пеленах.

Бледнеют женщины и гаснут, словно свечки,
И вас, в девичестве невинные овечки,
От материнского греха никто не спас:
Деторождение обезобразит вас.

Пусть неиспорченным народам незнакома,
Растленью свойственна прелестная истома,
И хворь сердечную вобравшие черты
Не лишены своей унылой красоты,
Но наших поздних муз печальные прикрасы
Не могут помешать влеченью ветхой расы
К блаженной юности, чьё свежее чело
В неописуемый восторг бы привело
И нас, поклонников натуры непорочной,
Чьи очи ясные светлей воды проточной,
И чей отрадный дух исполнен милых чар,
Как птица, как цветок и как лучистый жар.