На злобу дня

Что ни день — растёт температура тела,
за окном трещит мороз,  метель метёт…

В отношеньях потепление никак не настаёт,
   таки всё ж не зря заря побагровела —
   краснока, круглобока, жаротела —
огнь всепожирающий с небес на всех лиёт…

Тонкий луч мечом пронзает облака,
исчезает время, поглотив пространство…

Только боль обид с завидным постоянством —
   ненавязчиво, легко, исподтишка —
   бьёт по сердцу, чтоб убить наверняка,
углубляясь глубже и сильнее в окаянство…

Хоть с утра мороз, а к вечеру разгорячилось Солнце:
жжёт-палит и бьёт лучом, всё целясь по глазам…

И Весна Зиме не верит, как Москва слезам,
гонит в дверь, но лезет стынь в оконце —
с наглостью пройдошливого царедворца,
барственно- презрительного и к низам, и к образам…

К вечеру опять зима вернуться норовит:
солнце скрылось; снег с дождём; позёмка…

Запада окровавлённого пунцовая каёмка
гаснет медленно и, ужас как, смердит.
Карий доморощенный бандит
точит свой клинок о камень, лая громко…

Но когда настанет новый день, тотчас:
всё и всяк вернётся на круги своя… навечно…

Почему же мы наивны были и беспечны —
егда лгали нам?.. И верили подчас,
мы пустым посулам, вракам без прикрас.
«А теперь прозрели? Иль презрели?» — Мысль увечна…