Фаддей Булгарин в 1812 и двадцать лет спустя

Ментики, кивера,
ты на лихом коне...
Что твоя жизнь? Игра!
Ты уж привык к войне.
В общем, ком а ла гер -
саблю - вон и адью!
Всё хорошо, мон шер -
ты уцелел в бою.
Как ни жесток был бой,
ты уцелел, гляди!
И император твой
верно непобедим.
Будет взята Москва -
стоит её пожечь,
чтобы была жива
вновь Посполита Речь!
Только ведь, всё одно
не оживёт она -
было Бородино,
будет Березина.
И за твои семь бед
вскорости ты потом
должен держать ответ
будешь перед судом.
Но ты ведь - с головой!
Скажешь: "Я потому
в битву шёл за него,
что присягал ему.
Ну, а присягу дал,
я почему свою?
Я ж её дал, когда
был у нас с ним союз!"
Ментики, кивера,
зимних костров огни...
Это уже - вчера,
нынче ты - романист.
Может быть, не Дюма,
но для России - слон.
царь твой хвалил роман,
был им доволен он.
Против тебя дела
кто начал, тот - терпи -
"Северная пчела"
жалит не хуже пик!
Пусть вольнодум хулит,
брызжет слюной с губы,
нынче ты - фаворит,
баловень у судьбы.
Ментики, кивера...
Как это - далеко!
Служишь ты не за страх,
и на душе - легко.
Но только для царя
ты - всё равно поляк.
Видно, не встретил зря
смерть ты на тех полях.