О первой книге...

Летит вопрос ко мне почтовый,
На крыльях тёплого Зефира:
- “А книги вспомнишь смысл знакомый,
Из позабытого уж мира?”
    Первая книга, прочитанная самостоятельно... Память, отматывая прожитые годы в область личного детства, мимоходом затронула "Белеет парус одинокий" Катаева, "Динка" Осеевой , "Малыш и Карлсон" Астрид Линдгрен... Но сознание морщилось - не то, что-то было раньше... И вот, Машина Времени остановилась в 1963-ем году, я первоклассник, и читаю книжечку, читаю медленно, буквы совсем недавно стали складываться в слова, в предложения, в смыслы... Книжечка тоненькая, простая бумажная коричневая обложка. Какой-то огромный снеговик в этой книжке. И жил я тогда,  в Сибири, в городе Топки, и район где располагался наш недавно отстроенный двухквартирный домик назывался "Третий участок". Отец тогда трудился механиком на цементном заводе, куда его направили по распределению, после окончания Амвросиевского индустриального техникума, что на Украине... Родители купили мне книгу. Это сейчас она для меня книжечка. Название той книги было  "ТОРБЕЕВСКИЙ ИДОЛ". Это помнится, даже через шестьдесят лет. Кто автор, с этим сложнее... Содержание... Про мальчишек, про снег и Зиму, про огромного снеговика, и вспоминается некое тревожное чувство, связанное с этим снеговиком, ведь это он идол. Почему? ... Стремительно Машина Времени бросает в год 2022-й, предоставляет интернет, и находим - "Автор рассказа «Торбеевский идол» Скворцов-Степанов Иван Иванович (1870–1928) — старый большевик, известный советский государственный деятель". Находим всё содержание книжечки, все её рисунки и обложки, где даже цена указана - три копейки... Перечитываем рассказ, осмысливаем с высоты прожитых лет, пытаемся сравнить с теми ощущениями далёких лет семилетнего мальчика, уважительно знакомимся с автором этой первой книги. Находим цитату, определяющую основную мысль произведения:                - "Мы расчистили место перед крыльцом. Затем скатали две снеговые тумбы и поставили их на расчищенном месте. На эти тумбы с великим трудом, пригласив на помощь соседей, водрузили громадный снеговой ком. Костя работал с лопатой, пришлёпывал, прихлопывал, отбивал в одном месте, надбавлял снегу в другом. И скоро мы увидели, что получилось большущее человеческое туловище на коротких и толстенных ногах. Затем к нему были приделаны руки, шея, голова. Вместо глаз Костя вставил угольки, из мелких же угольков сделал огромные чёрные брови дугой.
Я не знаю, где теперь злой Костя. Но я ещё и теперь сохраняю глубокое уважение к его ваятельским  способностям. Ни раньше, ни позже я не видел такого ужасного и великолепного в своей чудовищности истукана. И ни одно скульптурное произведение других стран и народов не производило на меня такого жуткого и неизгладимого впечатления, как статуя, воздвигнутая Костей при нашем содействии. И, хотя я в свои поздние годы видел статуи и мессопотамских, и персидских, и египетских, и занзибарских богов, я до сих пор не могу отделаться от мысли, что ещё никогда и никому не удавалось создать такого исполинского и грозного бога.
В правой руке у истукана была увесистая дубинка, которую где-то разыскал Костя. Левая рука с растопыренными пальцами была угрожающе протянута вниз и вперёд. Каждый раз, когда я проходил мимо статуи, мне казалось, что эта рука тянется ко мне и вот-вот схватит за воротник.
Но самое страшное в истукане была его ужасная пасть: широкая, глубокая — казалось, в неё ушла бы вся моя головёнка. Из неё торчали ужасные зубы.
Впоследствии я понял, что Костя где-то разыскал челюсти дохлой коровы или лошади, а может быть, собаки и с большим искусством приладил их к своему истукану. Но тогда я не знал, откуда взялись зубы, и в страхе думал, что они выросли у статуи так же, как у маленького Шурика прорезались мелкие зубки.
Когда всё было готово, Костя с таинственным видом сказал, что теперь надо опрыскать идола живой и мёртвой водой. Мы быстро наносили живой воды из колодца. А за мёртвой водой Костя отправил нас под горку, где был родник, не замерзавший зимой. Мы взяли санки, привязали к ним ушат и, налив его до самого верха, общими силами привезли к истукану. Костя, вооружившись веником и ковшом, с мрачно-серьёзной и торжественной физиономией обрызгивал и обливал истукана. Вечерний мороз превратил его в сплошной кусок льда.
Наступила самая торжественная минута. Костя выстроил нас в два ряда перед статуей и, приказав повторять все его движения, стал впереди нас. Затем он молитвенно поднял руки, потом приложил их к груди, а в заключение простёр к истукану и возгласил: «О бог, о царь этих мест! Будь к нам милосерд! Призри на наше смирение! Прими наши жертвы и осени успехом и счастьем всякий наш шаг!»
Он закончил своё моление низким поклоном и долго стоял, склонившись в благоговейном молчании.
Я весь трепетал, подавленный величием церемонии. И жутко и боязно было у меня на душе, и сильно колотилось моё сердчишко, когда я осмеливался бросить робкий взгляд на идола, который свирепо смеялся страшными челюстями собаки или коровы.
Костя порылся у себя в кармане и, отыскав завалявшийся мятный пряник, положил его на дощечку, прилаженную перед чудовищной пастью. Все мы должны были принести в жертву что у кого было; конфетку, грецкий орех, горсточку подсолнухов. Когда я приблизился напоследок и протянул ручонку, в которую собрал всё, что у меня было в кармане: две конфетки, грецкий орех и медовый пряник, — на душе у меня захолонуло: а вдруг страшные челюсти схватят и оттяпают руку? Никогда ещё не переживал я такой страшной минуты.
Костя возвестил, что каждый раз, как мы выходим из дому, мы должны приносить подобающую жертву. Тогда у нас во всём будет удача. Иначе не избежать нам страшной мести грозного царя села Торбеева и окрестностей ".                Вот так. Однако всё в этой тоненькой книге окончилось благополучно - власть Кости исчезла, Торбеевский идол повержен, настала Весна.  И мы вздохнём облегчённо: - "Спасибо памяти и богатству - моим годам".

---                Фото и цитаты из интернета.