Иван Ветлугин

ИВАН ВЕТЛУГИН
(1921 - 1999)

На исходном рубеже атаки
Нету слов «позднее» и «потом».
На исходном рубеже атаки
Ловят воздух пересохшим ртом,

Пишут письма на клочке бумаги,
Вспоминают дом свой, отчий край.
На исходном рубеже атаки
Говорят суровое «прощай»…

Вот сюда, где веет холод смерти,
Я с собой письмо свое принес,
Что хранил я в маленьком конверте,
Пролетевшем десять тысяч верст, –

Пару строчек о погоде хмурой,
О весне, о звоне первых струй
Или твой, проверенный цензурой,
Тысячный воздушный поцелуй?!

Я не знал, какую нес с собою –
Грустную иль радостную – весть.
Мне письмо вручили перед боем,
Не спросив, успею ли прочесть.

Тяжела была на сердце накипь –
Где-то край мой, где-то отчий дом?..
На исходном рубеже атаки
Ничего не делают «потом».

Торопись – или огнем и ветром
Захлестнет неистовый поток!
…На ладонь мне выпал из конверта
Бережно засушенный цветок.

Как смешно, нет, – странно все на свете!
Перед тем как броситься в штыки,
Я дышу на хрупкие, на эти
Высохшие в книге лепестки.

Я дышу… но как цветов названье?
Что-то помню, смутно, как во сне…
Не они ли в матовом стакане
У тебя стояли на окне?!

За окном – почти бумажный вырез
Синих гор… мерцание реки…
Я же знаю, где они раскрылись, –
Жаркие, как пламя, лепестки!

Нужно им, в огонь и в жизнь влюбленным,
Чтобы солнце было на виду,
И они, рассыпавшись по склонам,
Как бойцы, штурмуют высоту.

Нас на смертном рубеже немало!
Чтоб помочь мне, на передний край,
Громыхая залпами обвалов,
Движется разгневанный Алтай!

Подошли леса, цветы и злаки –
Сколько жизни, света и тепла!
На исходном рубеже атаки
Вся Отчизна нынче залегла!

От большого до частицы малой,
От земли до самых до небес –
Все со мною встанут по сигналу
И возьмут свой гнев наперевес.

И цветы, пришедшие в конверте,
Расцвели не в сказке – наяву…
Кроме смерти, есть еще бессмертье,
А оно во всем, чем я живу!

***

Если б не каска и не погоны,
ели б не матовый ствол автомата,
был бы похож он сейчас, запыленный
на землепашца,
не на солдата.

Если б не город под пологом черным,
если б простор за домами был виден,
если б шагал он по нашей Подгорной,
а не по сумрачной
Унтер ден Линден,—

на крупных ладонях заметив мозоли
и на лице его капельки пота,
люди сказали б:
— Наверное, с поля.
Жаркой была там, как видно,
работа!..

В ГОСПИТАЛЕ

После бинтов он в первый раз
Открыл глаза – легко ль решиться?! –
И подозвал сестру: «Сестрица,
Нельзя ли зеркальце у вас?»

Тайком поднес его к лицу,
И плечи дрогнули, и долго
Молчал солдат. Затем слезу
Смахнул с зеркального осколка,

И, все обдумав наперед,
Он буднично сказал соседу:
«Пожалуй, не такого ждет…
Ну что ж! Я все-таки… поеду».

Стоял в палате у окна,
Расправив плечи обреченно.
А за окном цвела весна,
Плескались алые знамена,

Шли люди толпами, бойцам
Цветы дарили, руки жали.
Не по лицу, а по глазам
Они друг друга узнавали.

Любовь доверчива была,
И мой товарищ это видел…
Как хорошо, что не обидел
Он ту, которая ждала!

СПУТНИК

Тракторист увидел из кабины,
как пшеничным зернышком вдали,
прочертил небесные глубины
новый спутник
матери-Земли.

Степь ждала, томясь тоской весенней,
от людей семян, а не чудес,
и для отвлеченных размышлений
оставалось времени
в обрез.

Но, следя,
как спутник над равниной
плыл один в кругу ночных светил,
человек на медленной машине
вдруг себя
всесильным ощутил.

Родилась приподнятость такая,
словно бы сквозь ночь
из Кулунды
трактор шел,
планету обвивая
лентой
самой первой борозды.
Шел и шел
вокруг Земного шара,
громыхала майским громом сталь,
и снопами света
били фары
в черную космическую даль.