Покорители времени

Ещё не стар, играет в жилах кровь,
А в соцсетях холодный ветер дует.
Достала виртуальная любовь,
Душа страдает по любви – в натуре!

Решился ей координаты дать
И намекнул, что жаждет и страдает.
Так молода! Всего лишь двадцать пять!
И он не стар – и в венах кровь играет!

«Объекту» место встречи предложил
На площади великого поэта.
Тот столько строчек чувствам посвятил
Но не об этом нынче, не об этом.

Жмёт панцирем рубашка на груди –
Волнуется, но вряд ли кто осудит.
Ля МУР – а с нею братцы не шути…
Она какая? В чём одета будет?

А что тогда носили в двадцать пять?
Влиянье моды непоколебимо!
«Варёнками» пытались удивлять,
А кожаные юбки?! А лосины?!

По кругу стрелки вертятся, спешат,
Он уже час томится тут, похоже.
У Пушкина спросил: Скажи кА, брат!
В те времена опаздывали тоже?

Дар речи Александр не имел,
Но и по взгляду ясно – Все такие!
С утра почти ни крошки не поел,
И в животе бурлил процесс стихии.

А на скамье блондинка зрелых лет,
Нарядом пышным привлекла вниманье.
Не первый сорт, но и изъянов нет,
Томится тоже, видно, в ожиданьях.

А, может время с нею скоротать?
Спросил учтиво: Вы кого то ждёте?!
- Как не прискорбно этот факт признать,
Уже не жду, обманутая Котей!

- Прошу прощения! Котя – это я!
Но мне другая встречу обещала.
Вам двадцать пять?! Какая-то фигня!
Вам – пятьдесят с хвостом… и он не малый!

- Но ведь и Вам не тридцать далеко
Если удвоить цифру – к факту ближе.
Как сединою то заволокло,
А в переписке говорили - рыжий!

Живот так издевательски «гудел»,
От голода был организм встревожен.
 Сквозь вставленную челюсть просвистел:
Да ладно, Зая, пообедать может?!

- Ну, я, наверно, съела б что-нибудь –
Она, в смущеньи лёгоньком, призналась,
Поднять, пытаясь вверх неловко грудь.
Но грудь уже давно не поднималась.

Заказ был принят – каша Геркулес
И сырников, чтоб подсластиться малость.
Здесь совпадал и вкус и интерес,
Как и в другом, во многом – выяснялось.

Любили песни русские попеть
Гузееву с Малаховым послушать.
Водичкой ножки перед сном погреть,
Когда про старость – затыкали уши.

- Какая чушь! – подумал: Двадцать пять?!
Покоя ж не видать ни днём, ни ночью!
Ведь эту «куклу» надо  ублажать,
А тут, гипертония, между прочим.

Ну и пускай, что Зае пятьдесят
И пусть с хвостом, ведь он же не драконий.
Врачи мне о покое говорят –
Она покой, навряд ли, мой затронет.

Подруга, тоже думала: Угу!
Зачем мне жеребец тридцатилетний?!
Скакать в постели ланью не смогу,
Не оберёшься от бабулек сплетен.

А этот глянь! Какой живой дедок!
И чувство такта, даже сила воли.
Ну, лысоват и сморщенный чуток,
 Борщ из него варить с наваром, что ли?!

Пока давились кашею своей
И сырники компотом запивали.
Невольно прикипали всё сильней,
Как будто бы сто лет друг друга знали.

И, расплатившись, вышли налегке –
Им согласилось время покориться.
Болтали так, что слышно вдалеке…
Ей – двадцать пять! Ему – примерно, тридцать!