Мартовское

Последний выход... В топку белый плащ,
пошитый канительною метелью.
Выходит март на сцену - он блестящ!
Он мэтр непревзойдённых  акварелей.

Размашистою  кистью смесь мазков
бросает  на полотна крыш и парков.
Плывёт в тумане белый храм Христов,
последние снега - плывут огарком.

Легко дышать, когда вдыхаешь свет,
как солнечную взвесь со вкусом мёда.
Вот слева синей башней минарет,
а справа - синагога лёгким всходом.

Все боги начертили  солнца круг,
и покатился колоб над планетой.
Уже зацвёл в Ливане тучный луг,
подснежник нежный - в подмосковье где-то.

Так хочется поверить, что конец
ещё не скор, ещё грядут авансы.
Как сладок с крыши в марте леденец!
Озёр застывших синие фаянсы

вот-вот и  вскроют ледяной затвор.
Весельем зачирикали  квартеты.
Выносит март неспешный приговор
той жизни -  что, как снежные макеты.

Тепло в душе. Не только март люблю.
Ещё того, кто там.... за дальней далью.
И бога солнца об одном молю:
"Избавь его от болей  и печалей..."

Лет через пять в один из вечеров,
когда луна проклюнет лоно марта,
он вспомнит только пять её стихов,
написанных с восторженным азартом.

И улыбнётся сам себе: "Прошло...
но с нею было и тепло, и славно..."
Луна, расправив блёстками гало,
навеет сон ещё такой недавний....

Ну, а пока один и тот же свет
пьём из ладоней мартовского солнца.
По вкусу  - он вино или щербет.
И робкою душой друг к другу жмёмся.