Иван Овчинников

ИВАН ОВЧИННИКОВ
(1924 - 2004)

РОМАШКИ ЗА БРУСТВЕРОМ

После дождя в окопах грязь,
Да тишина, да дым махорки.
В такую б пору в самый раз
Пройтись босому по пригорку.

Пройтись, как дома, не таясь,
С косой в ромашковой купели…
За речкой фрицы против нас,
И наш пригорок на прицеле.

А потому сиди и жди,
Как гвоздь, что в старой поговорке.
Вот отольют свое дожди –
Вернем и горы, и пригорки.

Тогда засучивай штаны,
Бери сынов носить брусницу.
Сыны… А где они, сыны?
Им предстоит еще родиться.

Я ЕЙ - НИКТО
          Ю. Друниной

Я ей - никто. Как мне она.
Она - москвичка, я - курянин.
И не её совсем вина,
Что я под Невелем был ранен.
А с высоты из-под огня
Она меня с такой заботой
Тащила, будто без меня
Ей жить на свете неохота.
И всё твердила:
-Не робей...
Спросила трижды:
-Ты откуда?
Ах да - ты курский соловей!
(А в «соловье» четыре пуда).
А «соловей» повесил нос
И был, как мокрая ворона...
Но выжил и домой принёс
Себя заместо похоронной
Да память добрую в душе
О той девчонке-синеглазке,
Что, может, бабушка уже
И внукам сказывает сказки.

* * *
 
Окоп. На бруствере гранаты,
Полынь, патроны, «Дегтярёв».
Солдаты - двадцать лет на брата -
Из разных сёл и хуторов.
Да соловьи в ничейной роще,
Да танк, подбитый на меже.
Мир так суров и прост, что проще,
Пожалуй, некуда уже.

ТРИ ПРОЦЕНТА
          Всего три процента солдат
          рождения 1924 года уцелело  в
          войне 1941-45 г.
                Из печати

Малолюдно в нашей лодке:
Сотня вёсел - три гребца.
Не доплыли одногодки
До победного конца.

На сто вёсел - три Ивана,
Остальные - дань войне,
Что была не на экране,
А живой прошлась по мне,

По товарищам-погодкам.
По плечам других ребят.
Малолюдно в нашей лодке,
Но уключины скрипят.

РОДИНА

И дом родной, и петухи,
Что крышу дома увенчали,
И двор, и сад, и лопухи –
Всё это родины начало.
И всю её не обозреть.
Она – и реки, и курганы,
В печах клокочущая медь,
В боях полученные раны.
Хлеба, что тянутся до плеч,
И песен общая котомка.
Она – что надо уберечь
И для себя, и для потомков.