Незнакомка или Рождение Вселенной. Глава 15

– Вы меня заждались? – Спросил Михаил. –  И что там выглядываете за окном?
– Миша, конечно заждались. – Ответила матушка. – Отчего же так долго?
– Задумался мама, но я вижу, вы не скучали без меня. – Лица у вас радостные.
О чём разговаривали?
– О девичьем, но хотелось бы пояснений от тебя, Миша.
– О чём, мама?
– Хотя бы о том, отчего ты назвал Тамару Дивией.
– Она не пояснила? – Улыбаясь, спросил Михаил.
– Нет, сказала, ты пояснишь.
– Значит, поясним вместе, но сначала ужин мама.
– Так всё готово, за стол всем.

Дивия сидела на диване, руки положив на стол, Михаил сел напротив Дивии,  они смотрели в глаза друг другу, затем он протянул руку и положил её на руки Дивии, ощутив, как и давно когда-то нежность её рук, она опустила голову и щекой прижалась к его руке и продолжали смотреть в глаза.

– Горячее подавать? – Спросила матушка, и, видя, как они смотрят друг на друга, поняла, что им будет всё равно, что она поставит перед ними в тарелках и прикоснуться ли они к ним.

«Наконец-то сыну встретилась девушка. – Радостно думала матушка. – Девушка пришлась и мне по сердцу. Как будто я её знала всю жизнь, и как будто она мне всегда была дочерью. Сердце радуется, так и хочется мне её прижать к себе. Как её Миша назвал? Дивия? Какое красивое имя. А я сразу почувствовала, что Тамара не её имя. Не подходит оно ей. Дивия? Дивная девушка. Вот смотрю на них и чувствую, у них полная совместимость. Как и у Гриши с Ириной, даже ярче сияют.

Бог, ты мой! Что со мной? Так я видеть стала? Видеть невидимое?
Знала, что люди некоторые умеют видеть невидимое. Папа, наш дедушка Андрей мог так видеть. У меня-то откуда? Я же деду не по крови родная. Ах, да. Девочка сказала же, покажу. И показала.

Какой красивый был хоровод, девочка сказала, прибыли целители от Рода. С разных столетий. Наряды-то, были какие! Умм!
А в той семье не всё ладно было, ведь он уходил от семьи и в такой самый трудный момент. Надо же, ай-яй-яй-я-я-яй! Но одумался, вернулся, значит, есть любовь, не ушла из сердца. Как же, ведь если ты любишь и женился, то и отвечаешь за всё. Ведь слова, произнесённые когда-то при соединении:
«Вместе и в горе и в радости» – это ведь не пустой звук. Значит надо вместе нести это, исправлять и любовь лечить, чтобы здоровой была всегда.

Но как же у меня так получается? Девочка глаз не сводит с Миши, а продолжаю видеть. Это опять она показывает? Да нет, не может быть. Я, что всегда теперь буду видеть? Хм.
Смотрю на Мишу, внешне он спокойный, лишь за руку держит, а я вижу, он её обнимает. Бог мой! Я  так не выдержу. Я буду видеть всё? И плохое и хорошее? Нет, я не выдержу. А Миша тоже видит? Мальчик мой! То-то он часто говорил такие вещи, о которых и знать бы не знал, а знал. Как это, наверное, всё-таки тяжело всё знать.

«Ты маме открыла видение?
Как-то невзначай, собственно оно у неё само раскрылось, я лишь показала ей ангела, остальное уже она смотрела сама.
Прикрой, она волнуется?»

«А в армии были, тоже там всё ужасы раньше видел?» – Вновь подумала матушка. И в её видении мелькнула такое, отчего она содрогнулась.

– Страх-то какой. – Прошептала она. – Гриша тоже видит? Тихо спросила и сама себе ответила. – Конечно, видать так, ведь они одинаковые у меня.

– Мама не волнуйся, я мужчина и воин. – Произнёс вслух Михаил. –  И где мы с Гришей были, там никто и никого не убивал, там война по-другому была. А в основном мы учились, и на войне не были. Перестань волноваться.

– Дак, как же, Мишенька? Как не думать об этом? У меня уже голова разболелась, я вот сейчас увидела, ты был на страшной войне и где-то даже не на земле.

– Извини мама, не осмотрительно было показать тебе ангела, что стихийно повело произошедшее открытие в тебе видения.

– Евгения Юрьевна, извините, как то не подумала, но вы, и душа ваша оказались слишком чувствительны, произошло у вас само собой.

– Ах, девочка, называй уж меня сразу мамой.
Произнесла, неожиданно даже для самой себя матушка, а Дивия вспыхнула, щёчки стали пунцовыми, смущённо улыбнулась и не смело спросила.

– А можно? – И посмотрела в глаза Михаилу, он улыбался, светился, радовался.
– А ты как думаешь?
– Я нашла тебя. – Дивия вновь положила голову на его руку, прижалась щекой, продолжила говорить. – Так долго тебя искала. В той встречи не осмелилась сказать тебе, тебя узнала, что ты Севербож, а ты не помнил, и меня не вспомнил, я это видела, в тебе лишь было то сегодняшнее удивление и восхищение мной. И когда я нашла вас в мире нашем, предков наших, позвала тебя, но дядечка Кирилл выпроводил меня оттуда, говорил, ты не помнишь себя.

– В совершенном мире Богов?
– Да, в том мире. Я почувствовала тебя и по звёздной тропе прошла.
– Дивия, милая, я действительно тебя люблю, но в то время не знал себя, лишь успел заметить от тебя ко мне шли разноцветные ниточки энергий, и разобраться, не было времени. Мы тогда впервые посетили тот мир. И вообще это наше первое было перемещение.  Освоиться было трудновато, а что-то вспомнить о себе, не было и шанса. И сейчас я ещё не вспомнил себя, так, обрывочное кое-что. Твоя няня назвала меня Хранителем знаний и сокровенной древней мудрости.

– Няня? Севербож, ты видел няню? Где?
– Здесь, ты была в ванной, а она меня ждала в моей комнате.
– Значит, верно, я её почувствовала рядом, совсем рядом, значит, ей удалось всё же вырваться.
– Откуда вырваться? Она говорила, что за тобой охотились.
– Так, нелепость одна создалась, но в данный момент не имеет смысла думать об этом. Всё это пустой звук.
– А всё же? – Спросил Михаил, вглядываясь в её глаза

– Вольные листригоны, летучие форбаны, да корсары, проникшие в наш космос. И с окраин пробрались в нашу вселенную.
– И как же тебе удалось от них уйти?
– Няня помогла от одних, а для других я не прикосновенность. Они сами удирали от стражей нашей галактики.
– Покажи свою ладошку. – Попросил Михаил, а Дивия с интересом посмотрела на него и спросила.
– Какую?
– Правую.
Не дожидаясь её действий, Михаил взял её руку, перевернул ладонью вверх и накрыл своей ладонью, соединив все пальцы, хоть её ладошка утонула под его ладонью. Через несколько секунд, посередине ладони у обоих, защекотало, и стало покалывать. Дивия улыбалась.

– Севербож, ты вспомнил? – С восторгом  спросила Дивия.
– Что-то подсказывает мне, сейчас посмотрим.

Покалывание продолжалось по всей середине ладоней, и как закончилось, Михаил ещё подержал свою ладонь на ладони Дивии, затем стал медленно продвигать свою ладонь к запястью, осторожно пальцами поглаживая ладонь Дивии, и открыл её ладонь. Оба сразу взглянули на ладонь. На ладони ясно вырисовывалась пиктограмма. Ярко выразился круг с лучиками, будто бы явное солнце, а в нём звезда Всевышнего, голубым сиянием, словно сквозь кожу просматривались голубые вены.  Михаил улыбнулся, провёл, не отрывая палец, по рисунку,  затем перевернул свою ладонь вверх. И на ней точь в точь выявился точно такой рисунок, но белым сиянием.

– Севеж, проявилось, ты вспомнил?
– В тот день, когда мы уезжали с Кашинскими от вас из Раздолья, ты держала своими ладошками моё лицо, я ощущал покалывание от твоих ладоней, при прощании подала мне руку, было покалывание в мою ладонь сильнее, но тогда я не мог понять. Я вообще в то время не осознавал, куда и к кому я попал, что со мной происходило, порой мне дышать было трудно, когда смотрел на тебя. Не понимал, что со мной. Видел в глазах твоих удивление. Думал, просто моё сердце влюбилось. Но кто я был тогда? Никто.

– Почему ты так подумал, Севеж?
– Слава в тот день, когда уехали от вас, сказал мне, что мне не светит, что у тебя любимый Севербож. А кто он, говорил, никто не знает. Никто из вас его не видел.
Дивия улыбнулась, и  произнесла.

– Славочка слукавил, он-то знал, он умел и умеет жизни просматривать. Он тебя ещё в институте просмотрел, и наши знали, тебя ещё у Кашинских дядя Вестгар узнал. Он и папе показал на тебя.
– Почему Слава мне раньше не сказал этого? – Удивлённо спросил Михаил. Дивия подняла его руку, и ладонь прижала к своей щеке, потёрлась щекой, и ответила.

– Ты должен сам узнать себя, вспомнить….
– А Вестгар? Я его там редко видел с нами, он….
– Вестгар? Он здесь в этом мире доктор физико-математических наук, временами бывал с дедушками и дядями. Надо было новичкам развить скорость тела до скорости света. Сложно было? Севеж?

– Поначалу да, первое время, очень сложно было. Одно дело теория пространства-времени, и другое дело применение этой теории на практике, это было шокирующее. Теорию относительности Слава нам вещал, а Вестгар практику, проникновения через несколько пространств. Впервые познал в то время, то, как тело достигает скорости света, оно исчезает и само становиться светом, и тогда уже попадаешь в высокие миры, далеко за купол, в тот наш мир.

– Твой мир был намного выше, как и мой. Мы все оттуда, позже пришлось здесь поселиться, и деяний было, ох…. Мы сами вызвались.
– Да любимая, познать и достичь и стать огненной энергией любви не уходя с земли, это самая главная цель жизни вечности. А мы готовы пройти по всем жизненным ступеням в формуле вечности в огненную энергию любви?

– Севеж, ты пришёл уже с ней, с этой энергией, и знания в тебе. Мы дети солнечной расы пришли любить сюда.
– Возможно, и уже есть в нашем мире здесь «Люди будущего» пока ещё слишком расплывчато, но вырисовывается рисунок вечности.
– Вечности, да, вечности. Видела, как ты строил мост.
– Мост? Мост вечности? Но Слава ведь выдумал.
– Нет, не выдумал, ты его действительно построил, и по нему вывел всю группу. На удивление всем Воротынским и Вестгару, ты вспомнил свои знания, и легко снёс зеркала, а некоторые перевернул. А когда вышли, мост снова разрушил.

– Зачем?
– Чтобы оттуда никто не смог навредить в светлых мирах. Мы действительно дети солнечной расы, и вы смогли в том мире осветить всё же яркой вспышкой. Ведь не просто так они хотели заполучить вас, весь отряд  один из самых сильнейших, и именно вашу группу.
– А ты знаешь почему?
– Да, потому, что там был ты. Ты им был нужен, твои знания.
– Но, что я могу знать?

– Обычным земным разумом, почти ничего, но в тебе хранятся знания. Даже этот мост, что может привести к срединному золотому пути. Но ты успел разрушить, как только всех вывел. Ты был в то время не Михаил, а Севеж. и только Севеж мог проникнуть в те знания и воспользоваться ими.

– Ты там была?
– Нет, это я по рассказам Славы дедушке Владимиру видела. Признаюсь я потом в своём пути из Полиха попала в отрицательный мир в ближайший с тем миром, Но няня вовремя появилась. Я лишь заглянула, а здесь летучие форбаны налетели. Мне пришлось перемещаться. Твой путь хотелось мне пройти.

– Одной? – С каким-то удивлением или  запоздалым страхом, что ли, спросил Михаил. Какой опасности ты подвергала себя. А не проще было просто приехать ко мне и сказать мне кто я, и кто ты?
– В этом мире не было твоей энергии. Я искала. Тебя полностью Ефим с Ефремом закрыли.

– Значит, надо было подождать.
Он взял её лицо в свои ладони и в это время услышали крик матушки.

Матушка сидела здесь же на кухне, к ужину никто так и не притронулся, в том числе и матушка, она ещё была словно в прострации, в удивительном состоянии. Сидела в уголке дивана, прижав руки к груди вместе  с бокалом с водой. Она  смотрела на Дивию и Михаила, о чём они говорили, мало что осознавала. И не от того, что не понимала, она или не вслушивалась в слова, у неё вообще звук пропал, шли разные видения.
И при слове мост, у неё в видении возникло что-то черное, как будто яма какая-то, и из неё как вырастало сооружение толи металлическое, толи  хрустальное, так ярко на солнце сверкало. Затем стали появляться люди. Первым она увидела сына Мишеньку, он держал кого-то, вытащил, вступил на траву, положил человека и вернулся назад.
Она вздрогнула, увидела, как вернулся в ту чернь, закричать, вернуть его назад, но голоса не было, горло сжато, так, как будто связки высохли и натянулись, затем она увидела, как выходили люди, некоторым помогал Миша, и вновь возвращался. И вот увидела, как он нёс Гришу. Гриша был без движений. Она вскрикнула и выронила бокал, а затем закричала в голос.

– Мама! Что с тобой? – Вскочил с места Михаил, кинулся к матери.
– Она видела всё, о чём мы разговаривали. – Произнесла Дивия.
И так, как она была на диване,  продолжала сидеть в своей удобной позе, положив ноги на диване, сама облокотилась на стол руками. Повернулась, потянулась к голове матушке, положила руку на лоб. Михаил взял маму за руку.

– Мама, мамочка. – Произнесли они оба в один голос.
Какое-то время матушка была, как во сне, открыв глаза, спросила.

– Что случилось? – Голос её был хриплым
– Это мы тебя хотели спросить, мамочка. Что с тобой? Отчего ты закричала, так страшно?
– Я, что уснула? Что-то у меня с голосом, не пойму. Как ларингит что ли? Что-то связки больно, натянуты и пересохшие. Что-то меня трясёт.
– Выпей тёплой воды, мама. – Михаил налил из чайника в бокал горячей воды, и чуть разбавив холодной, подал ей.

– Ты закричала, мама и очень сильно, этим ты повредила связки, восстановятся сейчас. Что тебя могло так напугать? О чём думала?

– Я увидела страшное видение, Миша, видела, как ты из бездны вытаскивал людей, а последним Гришу, а он не дышал.

– Мама это сон, посмотри мы дома, и Гриша дома, мы давно дома.
– Сон? Не может быть, не такая я уж престарелая, чтобы за ужином уснуть.
– Мамочка, ты на диване сидела, в уголочке, тебе было комфортно, и уснула. Тебя наши три принцессы так утомили, тебе нужен отдых.

– Не говори глупости сын. Я ещё не выжила из ума. Я ясно всё видела и не спала. До сна ещё далеко. Может ещё и ангел мне приснился?
– Я не знаю, мама, какой ангел?
– Сын, я учила вас с Гришей быть честными. У вас не было никогда лжи. Откуда это у тебя?
Сурово произнесла матушка и строго посмотрела сыну в глаза.
– Мамуль, как грубо. – Улыбнулся Михаил.
– А врать не грубо?

– Всё мамуль,  давай успокоимся. Ты действительно видела, но это было в прошлом, в настоящем же, всё хорошо. Ко мне даже приехала невеста моя, моя любимая Дивия.

– Вот она, дивное  солнце ясное, осветила наш дом, я очень рада. – Лицо матушки осветилось радостью. – Наконец-то ты возьмёшься за ум, и перестанешь метаться. Не зря у меня сердце заболело с тех пор, как отказались поступать в институт. А уж писем не было, и говорить не стоит об этом. А вернулись-то какие? Какие-то потерянные.

– Вот и верно, мамуль, говорить о прошлом не стоит. Мы восстановились, и жизнь продолжается. Ты сама убедилась, у Гриши семья, какие принцессы растут. А скоро и принцы прибудут.

– У вас? – Радостно спросила матушка, и увидела удивлённое, в улыбке лицо Миши, добавила. – Принцы у вас наметились?

– А-а-а, нет, нет, мама, нет, пока ещё всё у Гриши. А у нас, откуда, мы только сегодня встретились.

– У Гриши? – Удивилась матушка. Чуть подумав, произнесла. –
И прекрасно, в семье должно быть равновесие и любовь да лад. – И без предисловий продолжила. – Париж, Париж! Мадрид и Ницца! Вы мой сон, но только мне часто снится город мой, здесь живут мои принцы. И престол их расцветает, хоть много в мире искажения, смысл старых рун никто не понимая, окружив себя пустыней и свою душу не защищают.

– Это ты оком стихами заговорила мама?
– Ах, Мишенька, да мне сейчас увиделось, что люди, каждый по себе и бродят по пустыни. Над каждым руна рода висит, но не замечают, как им помочь хотят.
– Хм, мама может тебе ещё прикрыть видение, или совсем закрыть?
– Зачем? Я только мир увидела.
– Что-то ты чёрным его увидела, мама.

– То прошло. Я давно думала, что человек должен знать о себе, как о человеке всё. Человек оторван от корней от знаний, и болтается, словно на ниточке, и ветром его, то и смотри, оторвёт. Не волнуйся мне это на пользу пойдёт. А то, это было первое впечатление. И горло моё восстановилось. А вот купивший чин мнимый дворянин, весь разодетый, как павлин в своём дворце устроил бал, на деньги, что у людей украл.
– Что-то ты мама разошлась, что поэзия из тебя сыпется, может пойдёшь отдохнёшь?

Матушка улыбнулась, посмотрела на Мишу, на Дивию, та сидела рядом, с ней  на диване и с интересом смотрела на неё. Ответила.

– Надо ужин, остывший и не тронутый убрать. Вы кушать будете? Может чай? У меня ещё половина пирога яблочного есть. У Гриши пекла, половина там оставила, а половиночку  сюда взяла, и как, кстати. Чувствовала, у нас гостья будет. А здесь и впрямь принцесса, богиня. Богиня утренней зари, в лучах златистых самоцветами блистая. Правда, девочка была мокрая дождём омытая, пока опускалась, но вот обсохла, и оказалось, глаза подчёркнуты и сияют лазурью идеально, румяна нежно-абрикосовых тонов, Улыбка гордая, смешиночки лучатся в прелестных ямочках на щёчках, любовью. А по плечам – густые волосы струятся, роскошная девочка, а я ведь тебя знаю.

– Что случилось с тобой мама? – Удивлённо спросил Михаил. – Ты стихами говоришь.
– Мишенька, я стихами заговорила, как только девочку увидела, сама не знаю, что со мной. Сердце мне подсказывает, что я её знаю.
Произнесла матушка, убирая со стола тарелки.
– Салат оставь мам. – Произнёс Михаил, включая чайник.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.