Залёт в параллельную реальность

Залёт в пеараллельную реальность

***

Преприятнейшее объявление встречало работников компании “Современные компьютеры” города почти южного N в понедельник.
Уважаемые сотрудники, в пятницу в 14:00 банкет в атриуме. Приглашены все и каждый.
Дирекция
Причина, спросите? Весомая и самая: контракт с Министерством обороны исполнен! Малость не в срок, но с качеством самым блестящим. Успех поднимал возможности и престиж компании на мировой уровень. Во как!

***

В пятницу в два Степан Ильич встал из-за рабочего стола, кепку на макушку, а тут, понимаете ли, кто-то хвать его под локоть, да и цепко эдак.
– Ну Вы это куда же, Степан Ильич? – упрекает Инна Фоминична.
Скромный, что называется в эмпиреях, в обороне от контролёра Мякиной Степан Ильич робеет, жмёт плечами:
– Мол, так уж это как то, конец ведь рабочей недели, я…
– А Вы, знаете, Вы должны быть на банкете? – возражает она с ударением на слове должны. – Во так.
Степан Ильич глаза вытаращил.
– Простите меня, коллега, я это того… cказать не могу. Меня попросили – убедительно так... Ну Вы понимаете, Степан Ильич?   – Мякина подпрыгнула и стянула с его головы кепку: – Я её Вам отдам там. Честное слово.

***

Потерялся Степан Ильич, растерялся – покорнейше позволил Инне Фоминичне управлять его локтем. Та усадила коллегу за стол, села справа. Огляделась. Положила ему закуски. Кепку вернула.
– Ваш фужер, Степан Ильич, – предложил слева Мишикин, малый бойкий и программист способный. – Да Вы не бойтесь, шеф. Я знаю, знаю... Это минералка. Прямо со льда. Пейте без подвоха.
Степан Ильич выпил с удовольствием. Мишикин подлил.

***

Грустен Степан Ильич, печален: размазывает салат ножом по тарелке – отняли дорогие часы домашней работы: кушать не хочется, а хмельного рот его "в жисть" не знавал.

***

Стук ножом по стакану “внимание” и с фужером полным с краями кристальной встаёт из-за стола владелец компании. Улыбчивый и внимательный, медленно идёт по кругу чокаясь с каждым: там шутка, здесь тост, похвала, любезность, а за спиной Степана Ильича Валерий Павлович останавливается и, приглашая зал, вздымает фужер повыше.
– Милейший и дорогущий наш гений. (Ожжённый смущением, Степан Ильич с приоткрытым ртом глупо пялится на узор своей тарелки.) Да–да, не стесняйтесь. Если бы не Вы… Короче: докторская без защиты, сказала про Вашу работу Академия. – И за чем дело стало, спросили мы? – Шлите представление. –  Степан Ильич, бумаги посланы и уже… Я хочу первым выпить на брудершафт с новым академиком компьютерных или как их там кибернетических наук. Встаньте, драгоценнейший Вы наш доктор. Поднимите со мной Ваш бокал.
– Валерий Палыч, а у него водичка, – озаботилась  Инна Фоминична. (От такого заботливого удара ножом в спину Степан Ильич вздрогнул и встал, завалив стул.)
– Ну это мы выправим. Молодой человек, – поманил Валерий Павлович Мишикина, – проследите.
Мишикин ополоснул в тарелку фужер соседа, свеже наполнил и протянул Степану Ильичу, хитро подмигивая. Степан Ильич благодарно понял.
Чокнулись. Валерий Павлович опрокинул свой, так же лихо выпил Степан Ильич, и… вопль "а-а-а, убили" заблудился в горле. Жидкий огонь полыхнул по нёбу – взметнулся в голову, там рванул и – стремглав потёк вниз. Обмякли колени, и тряпкой упал на стул отравленный программист.
Бедный страдальный, не знал он прежде, что плохо может быть так! А в голове:
– Дышать, спасите… – и тут (ещё чего не хватало) рвота вцепляется в глотку. –  Помоги господи – только не это, не здесь, не сейчас – чаю мне, чаю.
Степан Ильич мертвенно замирает: жилкой шевельни – и мерзость попрёт. Он пытается вспомнить, что ему попадалось читать про самовнушение. Но вот фу-у, слава те, позыв отступает в желудок. Бледный, немощный, кепка в кармане, встаёт Степан Ильич в туалет, в передней, медленно скользя по мрамору стены, он вываживает мятежное тело на парковку.
Около четырёх. Удушливая жара юга ещё  плавит людей и дома. 
– Машина; да, его машина... Но так нельзя. А что делать-то, что? Дай голову на руки – вздремну. – А господи, и тут ещё! – спьяну Степан Ильич забыл: крыша машины раскалена. Пофукал на руки, вытянул из кармана кепку, отёр ею лицо, нахлобучил на голову. Улица — ни души. Пешком? Это до дому-то?! Он сумеречным зрачком оценил путь до углового магазина, за которым поворот к дому.
– Боже, – щёлкнуло в голове. – Какой же я дурак. Дом мой вот же. Прям за углом. Как же я пьян! Перепутать такое?! Ха-ха.

***

В прихожей прохлада. Кондиционер – фу-у-у. Степан Ильич привычно забрасывает кепку на крючок и слышит мягкий прыжок кошки под ноги.
– Это откуда… – склоняет голову – на полу его кепка. – Э-э, с чего эт женщина моя  вешалку того этого поменяла?
Степан Ильич клонится за кепкой, а под ней тапки великана и к ним его же гантели с гирями.
– Это тут того… Реальность другая называют. Вот чего пьяные такие. Хрен с ним со всем. Чаю, моего чаю и спать.
Ха, а стулья в гостиной другие. Кухня? Слава те, та же, родимая. Ишь ты какой чайник цветастый китайский. А утром пил из белого.
Вода вскипела, Степан Ильич открывает подвесную полку и... разевает коробочку: там позирует холёными бёдрами любимая стар-старинная большущая чайная чашка с ложечкой в ней раздлиннющей длины.
– Ну что ты скажешь?.. – он годами упрекал жену: разбила, мол, и не признаёшься. Жена в ответку: не видел – не болтай; покупала ему чашки, но чай из них был не тот. А эта – подарок бабушки из царского былого, дорогуша миленькая в сарафане цветастом, стоит  и на него смотрит. Как не мистика ли…
Чай из любимой чашки крепок и целебен. Степан Ильич осиливает три и бредёт спать. Одежду – на пол у кровати. Ложится, одеяло тянет на себя. Он любит спать так: голым и укрытым с головой.

***

Пробуждает его приказ.
– Гражданин, просыпайтесь, вставайте. Поедете с нами.
Рука стягивает со Степана Ильича одеяло и сажает за руку на кровати.
Степан Ильич зевает и почтительно кивает. Натягивает трусы, напяливает брюки. Резво встаёт и валится. Милиционер вовремя толкает пьяного обратно на постель.
– Штаны скидай. Обе ноги в одну калошину затолкал, во дьявол.
  Милиционер помогает пьяному Степану Ильичу распутать ноги и даже застегивает пару пуговиц на рубашке.
– Пойдём на свет, бухала мой, – приказывает он и ведёт пьяненького из спальни.
В гостиной – за столом напротив офицера милиции – его жена.
– Стёпа, – изумлённо задыхается женщина, – ты? Во сукин сын. А я-то напугалась. Вот, людей позвала…
– Вы его знаете? – спросил офицер.
– Так это ж мой муж... – спохватывается, – бывший: – Степан Ильич Котин. Уж за три года в разводе. – Ты, холера чёртова, у тебя своё жильё есть. Мать твою за ногу, ты чего у меня делаешь?
Степан Ильич скорбно роняет голову.
– Так он же пьяный вдрызг, стоит еле, – подсказывает милиционер.
– Ты вот что, друг немилый, скоренько собирай манатки и геть отсюда.
– Надя, можно я досплю, – канючит плаксиво Степан Ильич.
– Какая я тебе Надя, Вера я, Вера, пьянчуга проклятый. А ведь при мне уж такой трезвенник примерный, поискать – не найдёшь. Сейчас амбал мой вернётся, он тебе и любови добавит до Нади и Веры.
– Так, дело понятно, что дела нет, – успокоил Веру офицер.
– Вы знаете чего, – просит Вера, – вы его подкиньте домой. Он ведь мировой спец по компьютерам. Такие только у меня в спальне валяются, – прыскает она. – Он ещё вам там пригодится.
– Да? – соглашается офицер. – Тогда доставим спеца мирового.
– Ты, грабитель, чтобы ключ отсюда оставил здесь. А то ещё повадишься, дядя Стёпа.

***

Милиционер довёл Степана Ильича до двери в его квартиру, прислонил к стенке рядом и ушёл.
Хозяин вошёл на цыпочках, привычно бросил кепку на крючок… вдруг запнулся: задумался и недоверчиво, ожидая подвоха, глянул под ноги: кепки не было, были тапочки тёплые – его, а железяк как и не бывало вовсе.
– Ну вот, – порадовался Степан Ильич, – возвращаюсь в свою Галактику.

***

Жена смотрела телевизор и вязала. Через плечо бросила:
– Ужинать будешь?
– Чай, – заказал Степан Ильич.
– Ну, чай делай сам. Я кино досмотрю. Интересное.
Степан Ильич прокачался в кухню. Помедлил да крадучись выглянул в комнату: стулья стояли прежние. И чайник на прилавке кухонном снова белый.
– Ну вот и трезвый, – поздравил себя Степан Ильич. – Тьфу ты, снова та ерунда: чашка моя опять где? – Хотел спросить жену, но не решился: Проснусь – и чашка объявится.
Желудок от хорошего чая подобрел, присмирел. Степан Ильич уронил голову на руки и уснул.
Проснулся, потому как голову уронил об угол стола. За окном и в доме темно, а голове больно. Перед сном жена выключила свет в кухне, пьяного мужа будить не стала.
Степан Ильич на цыпочках совершил бесшумный переход в спальню – уронил только два стула.
– Где нахлебался, – буркнула жена.
Степан Ильич подумал и ответил радостно:
– Доктор.
– Что доктор?
– Я, – похвастал Степан Ильич.
– Тьфу, – отвернулась она к стенке, – херург тоже мне.
Степан Ильич сбросил одежду на пол, нырнул в постель. Повернулся на бок… и не всё же в жизни печали: блаженную негу голой женской попки восчувствовал наш бедолага, прижался жарче и задумчиво спросил:
– Вера... ты Надя?
– Я тебе и Любовью завтра буду. Спи давай, гинеколог.
Степан Ильич счастливо согласился и потянул на себя одеяло. Он так любил спать: голым и укрытым с головой.

***