О Пушкине - 3

В Михайловское снова он осенью приехал.
В деревне стояла благодатная пора:
Тепло и ясно, и листья по ветру летят.
Он знал, что осень – это его время,
Но эта стала исключением из всех,
Писать не мог он, и даже не начинал.
Как можно было что-то написать,
Когда спокойствия на сердце нет
И вдохновение всё время мимо него проходит…
Другие мысли будоражили сознание поэта,
Ведь он теперь женат, отец семейства!
Он должен содержать жену, детей,
А верного дохода у него нет ни гроша…
Он выразил желание правительству полезным быть,
Литературно-политический журнал хотел издать
И позволения работать в архивах попросил,
Историю Петра Великого давно хотелось написать.
Издания журнала ему не разрешили,
Но дали право все архивы посещать,
Царь даже оклад в пять тысяч ему определил,
В архивах ройся и ничего не делай!
Хоть он работал, от горечи избавиться не мог,
Не нужно было на эту службу соглашаться!
Но обещал он достойно содержать жену,
Возможность дать ей болтать и веселиться!
А самому хотелось вольной, холостяцкой жизни,
Ведь это нужно для того, чтобы писать!
Потом, вдруг, в камер-юнкеры его произвели,
И не почётно, и смешно для возраста такого,
Зато жене открылся новый путь блистать…
Узнал он, что за ним везде, всегда надзор
И царь читает все его письма…
Что оставалось? Только лишь подать в отставку.
Царь принял, но как он выражался!
А Пушкин, вдруг, прошение обратно взял,
В неблагодарности Жуковский обвинил поэта…
Поэту хотелось плюнуть на Петербург,
Удрать в деревню, и писать, писать…
Но поселиться там ему не разрешили вновь,
Всего лишь отпуск тогда он получил.
И вот он здесь, стоит на Савкиной горе,
По небу вдаль над ним бежали облака,
Он здесь свободен, так же, как они.
Расхохотался вдруг поэт: «Ты, царь, живи один!»
Он знал, что всё ещё лишь только начинается.