Грешный праведник Николай Лесков

Николай Семёнович Лесков – наш  национальный  бриллиант  особенной и разнородной огранки.  Лёгкое перо и  крутой   нрав,   пронзительная  жалость к несчастным и  излишне  суровое отношение к единственному сыну, глубокая  вера в православие  и отрицание  его  обрядовости,  сочная  яркость творчества  и болезненная мнительность.  Истый  Чертогон, способный и самого последнего грешника привести к раскаянию и произвести в праведники,   был он и сам  своенравен, независим,  быстр на расправу  и  к самоедству отнюдь не склонен.  От природы  добрый  и чуткий, тонкий  знаток человеческих проявлений, в общении  отличался  сдержанной  несговорчивостью.

Впрочем, как  почти все щедро одарённые  люди.  А Лесков был не просто одарённым, он был  гениальным мастером слова.  Не встречала  среди его произведений ни одного слабого.  Погружаться  в его тексты  – значит снова и снова радоваться  редкой  многоликости  русской речи, полярных крушений и взлётов человеческой  натуры, пробовать слово  на  вкус, запах  и цвет.  И это не вычурное словотворчество Алексея Ремизова, читать которого у меня охоты никогда не было, это  парадоксальная  лесковская  достоверность,  неизменно  освежающая и бодрящая. 
 
И  мы, его читатели, выбираем   блеск его прозы,  неповторимость языка, с детства осваиваем его пространства, характеры и сюжеты так, что они становятся частью нас  – все эти  запечатлённые ангелы русской  словесности,  подвижники,  забулдыги,  чудаки и народные умельцы, подобных которым  нигде, кроме его произведений, больше не встретишь.  Мудрый   демиург, он  творил свои поучительные  истории  с виртуозной  сноровкой    косого  Левши, знающего  себе цену.  Любил красоту, собирал гравюры и картины, особую страсть питал к часам. Однако собственного времени не исчислил, умер внезапно.  И не от грудной жабы, приступов которой всегда боялся, а от  воспаления лёгких, как и обожаемый им Лев Толстой, но только не в 82, а в 64 года. 

Прекрасен и бесконечно печален  его портрет  кисти Валентина Серова, написанный художником в последний  год жизни  Лескова, осенью 1894 года. Поражает глубокое одиночество, бездонная печаль и  доверчивое смирение в карих глазах Николая Семёновича.  Смирение, которое при всей своей противоречивости  он  выше всего ценил в людях. Он смотрит  в твоё сердце и словно бы говорит:  «Со  избранными  избран  будеши, а со строптивыми развратишися...»