Красота и уродство - И. Бродскому

Стих ужасен - ложится коряво.
Не помогут сложения Бродского.
Ну куда ты, такая нарядная?
- С грязным рылом на конкурс уродства.

- Что ты так о себе? Ну зачем ты?
Ты же сильная, зрелая личность!
- Сэр, овсянка прилично остыла,
И вы спутали дар с яичницей.

Прямиком этой личности в землю.
Закопаться поглубже картошкой.
На моей голове куча пепла,
И мундир мой в помойку брошен.

Подниматься со дна тревожно,
Ёмкость лёгких не фарт, а воздух.
Сто оттенков гусиной кожи -
Замерзать, но мечтать о звёздах.

Чтобы ярко, с огнём, о великом,
Что шалаш, когда ты в коммуналке?
Доедаешь капусту под крики
Трёх соседей и шум на свалке

Что за домом. А что за душою?
Два гроша да покоцанный стольник.
И один, тот, что в поле - не воин,
Тот же привкус солёной крови.

Кем родился - ты тем и остался,
Раз остался - дурак, раздавят.
Как чесночину Гордон Рамзи,
И сравнение это кстати.

Кстати, мне бы в Нью-Йорк, как Иосифу,
Ещё тридцать годков писательства.
Но я ставлю вариться кости,
Да и слава моя - печальная.

Да и что я пишу, всё бредни,
Выдавая за личный опыт.
Только Ленин лежит в мавзолее,
А народ, как и прежде, работает.

Небо прожжено длинной сигарой,
Я с балкона любуюсь заводом.
Мне гиперболы да метафоры,
А тут ватник, вагончик да водка.

Социальная щедрая выплата -
Похмелись, изругнись и умри.
Сложно выжить и проще выплакать,
Вытеснить, захлебнуть, закурить.

А тоска здесь, ну чистый яхонт -
Двадцать лет на одном болоте
Гложет жаб ненасытная цапля,
Набивая бездонный животик.

Жабы плачут, но жабы терпят,
Ну а мне надоело терпеть.
Слабый тот, кто боится смерти,
Но мы все рождены умереть.

Трёп без действий приводит в бездну,
Громкий бездарь - моё клеймо.
Мне не дали медаль за честность,
И не издали книгу в Эксмо.

Прошу слова - но мне не дали,
Я для них - нищий, хилый студент.
Я б крутила подальше педали,
Но для них это - лучший презент.

Здесь конец сей прекрасной эпохи.
Четверть века пустует комната.
Мы к стене тихо пятимся - скромные,
Сохранит наши тени, бетонная.

"Красота и уродство" - в бедности,
Не карманов, а шапок и духа.
Этих нищих уже не спасти,
Из трёх букв не узнают уха.

И пожалуй, мотор заглушен -
Коридор сей замкнулся счётчиком.
Мне как прежде, не стало лучше,
И я ставлю большую точку.

Или две? Или три? Мно-го-то-чи-е.
По слогам. На словах - графоман.
Я закончу, ведь мне так хочется.
Ваш очаг
Бунт
Война
Чума