То, что лежало на сердце

К чёрту писать о чём-то другом, если не пишется вовсе:
я сочиню пятнадцать томов и столько же сразу же после
только о той, чьи кудри смогли, словно стальные оковы,
намертво — хвать — к себе приковать все-все мои мысли и взоры.

Я не таю: волнуюсь порой. Если не врать: постоянно.
Трудно гадать, какая мне роль, коль кто для неё я — не знаю.
Честно скажу, что очень устал снова пускаться по кругу;
если вся жизнь — игра в дурака, то я в ней шестёрочка бубен.

Нужно ль помочь себе самому скрыться от доводов горьких
и подсказать ей выход за стены черепа тесной коробки,
если, по правде уж говоря, сам я надеюсь и верю,
что вместе с ней и радость моя тихонько ударит мне в двери?

К чёрту писать о чём-то другом — буду писать лишь об этом.
Видимо, если сильно влюблён, рождается муза поэта.
Но не хочу, чтоб эти слова были восприняты резко;
я лишь скажу — вернее, сказал — то, что лежало на сердце.

Ты прочитаешь, я знаю точно — может быть даже услышишь.
И вот сейчас слегка улыбнёшься — может и вовсе напишешь.
Я буду рад общаться с тобой — плевать на значение роли;
раз эта жизнь — игра в дурака, то я в ней дурак априори.