Аполлон и марсий

АПОЛЛОН И МАРСИЙ
Поэма
Посвящается музыкальной творческой студии «Импровизация» и Ю.С.К.

ВСТУПЛЕНИЕ

Созданы не все шедевры музами.
Нелегко постигнуть это разумом.
 Говорят: «Божественная музыка!»
- только божества бывают разными.

У кого-то хвост как у дракона,
у кого-то рожки вместо нимба…
Многочисленны на небе пантеоны,
много толп на склонах у Олимпа.

В светлом храме жертвенник готов
и курильницы дымятся на приступке.
И настолько люди чтут своих богов,
что прощают им жестокие поступки.

Но неужто новых мнений нет?
Так извольте слушать: вот сюжет.

I. С ЧЕГО ВСЁ НАЧАЛОСЬ
Я погружаюсь в раннюю античность,
я запеваю песню о богах!
Почин серьёзный. Так что я начну
с подбора стихотворного размера.
- Давай гекзаметром, как у Гомера!
- Да только вот, с гекзаметрами сложность: 
сейчас их не читают вообще.
Тогда пусть будет пятистопный ямб:
он тоже величавый и почтенный
и на торжественный настроит лад,
как пенье древнего рапсода.
А в остальном пусть будет нам свобода.

Итак, представьте: ранняя античность.
Эллада, солнце, горный склон, 
и беломраморные храмы,
и тонкорунные стада.
И перезвоны арф, и шум ветвей,
и очертания изящных статуй…
И что ещё? – Лазурь морей…
оливы… мирты… рыбный соус…
не спрашивайте, что это такое –
по вкусу не понравится он вам.
Мне об античной кухне в универе
рассказывал один филолог-классик.
У них на кафедре весёлый там народ!
Все любят свой предмет… и Диониса.
Про Диониса как-нибудь потом,
у нас сегодня речь об Аполлоне.
Но Ницше тут, поверьте, ни при чём.
(Хотя он тоже был филолог-классик
и мифологию отлично знал).
Но если б даже Ницше был «при чём»,
он не одобрил бы поступок бога, -
сказал бы, что деяние такое,
мол, «по ту сторону добра и зла».

Представьте дальше: все, кто жил средь этих
колонн и арф, и гор, и стад –
кто слушал во дворе рапсодов,
кто лил в тарелку рыбный соус
и разбавлял водой домашнее вино, -
в то время поклонялись Аполлону.
Конечно же, они не забывали
других богов высокого Олимпа –
но Аполлону был почёт особый: 
он стреловержец, он герой,
он победитель лютых чудищ,
он – солнца луч, он – арфы звон,
он – предводитель муз.
Он день и ночь стоит на страже
гармонии – чтоб никогда никто
не смел тревожить дерзкою идеей
великий всеканон священного искусства.
А то искусство было велико: 
касался бог перстами лиры –
 и разливалось в небесах сиянье,
и появлялась у волны прозрачность,
и порожденья хаоса бежали,
и упорядочивался весь мир,
земля, и солнце, и светила.

Такого бога – как не почитать!


II. ВЫЗОВ НА СОСТЯЗАНИЕ
Было давно
в светлые дни
в мае-апреле.
Шёл Аполлон
через леса –
ветви шумели.
Шёл Аполлон
мимо чащоб
и перелесков.
Арфа при нём –
струны горят
червонным блеском.
Вдруг слышит Феб:
кто-то кричит –
зовёт с дороги:  -
 «Ты-то арфист,
я-то флейтист,
оба мы боги *.
Ты – Аполлон,
тебя не чтит
только ленивый.
Марсий зовусь я –
 и рады мне
леса и нивы.
Марсий зовусь я –
знают меня
фавны и нимфы.
Песни играю –
 покуда ты
слагаешь гимны.
Ты музыкант,
я музыкант,
оба искусны.
Только в глуши
часто творцу
бывает грустно.
Чтобы расти –
многим творцам
нужно общаться.
Ты виртуоз,
я виртуоз –
давай состязаться!»

И Аполлон принял вызов своего неожиданного собеседника. Он взял в руки арфу, а Марсий достал свою тростниковую флейту – и они начали музыкальный поединок. Лесные существа внимательно слушали их…

III. АПОЛЛОН
Традиций мраморные руки
из струн блестящих и покорных
исторгнут бронзовые звуки:
мажорный лад или минорный.
И величавый голос гонга
раздастся в мире повсеместно
и возвестит, что ars, мол,  longa**,
а vita brevis , как известно.
Ars longa  - это значит, долго
учиться следует искусству,
а без ученья мало толку,
и без него искусство пусто.
И прежде чем творить начнёте,
пусть будет много лет ученья
(мученья, вы скорей сочтёте):
аккорды, гаммы, упражненья,
и светотень, и построенье,
и правила стихосложенья, -
и боль, и головокруженье!
Истратятся часы и нервы,
засохнут слёзы, смолкнут стоны, -
зато потом – одни шедевры:
ведь покорятся вам каноны.

Вот так и принесли вы жертвы
во славу Аполлона!

Ах, всё-всё-всё – во славу Аполлона!

И вот после безупречной и строгой игры Аполлона настал черёд Марсия. Нимфы, сатиры и духи леса обратились в слух…

IV. МАРСИЙ
Да будет состязанье, да свершится поединок –
начнётся баттл!
Созвучье ввысь летит из продырявленных тростинок
как в космос шаттл!
Доселе не слыхали ни незыблемость, ни бренность
подобных нот.
Не мраморная классика – живая современность
звучит, поёт.
Ругается и жалуется, стонет и рыдает –
и всё за раз!
Неистовые ритмы подминают и ломают
структуру фраз.
Сметает и сминает все традиции, каноны
живая явь –
зовёт по рекам звуков, наплевав на все препоны,
пуститься вплавь.

…Гляди, флейтист: мрачнеет лицо у Аполлона –
свой пыл убавь!

V. ПОРАЖЕНИЕ МАРСИЯ
Не проиграл, а дисквалифицирован:
не та мелодия, не тот костюм,
не по закону жанра музицировал,
чуднЫми звуками смущая ум.
Не проиграл (ведь всё же был он гением), -
но был буквально стёрт с лица земли.
Разгневан стреловержец странным пением
(читай: альтернативным новым мнением,
что выражалось с неподдельным рвением) –
и с конкурента кожу сволокли.

Молчание повисло над поляною,
у слушателей дрогнул каждый нерв…
А Аполлон отёр ладони рдяные:
«Искусство требует, простите, жертв!»
Положим, жертвы вовсе нам не внове:
все носят к алтарям смолу, вино…
Когда ж искусство вдруг потребовало крови –
встаёт вопрос, Искусство ли оно.
Но страж гармонии, хранитель всеканона
новатору жестокий дал урок…
Кто осудить посмеет Аполлона –
 ведь он же бог!
(Хоть Марсий – тоже бог).

И гордый Феб ушёл…
У нимф истерика
и слёзы у сатира-старика…
А флейта Марсия скатилась с берега,
и к горизонту унесла её река.

А кожу виртуоза-горемыки
повесили на стенку близ стропил.
(Пускай античность – мир всё так же дикий!
И до сих пор он дикость не изжил).
Но стали люди подмечать моменты,
и родилась легенда в тот же час:
заслышав духовые инструменты,
пускается на стенке кожа в пляс.
А если Аполлону гимн играет
иль звуки арфы вдалеке слышны –
тогда она угрюмо замирает,
как будто тень, как будто часть стены.

…Но эта тень порою навевает
под утро людям творческие сны…

VI. ФИНАЛ
А мне непонятно,
 отчего Аполлон разгневался.
Искусство огромно, и места в нём хватит всем.
Неужели двое творческих существ
не смогли договориться?!
А так создали бы оркестр: духовые и струнные.
Ещё какого-нибудь сатира можно было быстренько на ударных научить.
(Ну, фортепиано тогда ещё не изобрели –
всё-таки не та эпоха).
И пусть эти события давно превратились в беломраморный миф,
попавший в запылённые дореволюционные учебники –
а всё же мне грустно:
какие возможности оказались загублены
из-за низменных эмоций!
Если бы не это – насколько богаче стала бы культура –
и древнегреческая, и наша!

…Аполлона простили.
(Богов вообще не судят).

А я всё не могу успокоиться:
когда вожу ручкой по бумаге,
днём ли, ночью ли – постоянно слышу
 ритмичный фоновый звук:
шелест кожи Марсия.

12 февраля 2022

ПРИМЕЧАНИЯ: * В некоторых источниках (в т.ч. в известных многим  «Легендах и мифах Древней Греции» в изложении П.А.Куна) Марсий назван силеном или сатиром; но как утверждают современные исследователи, изначально он несомненно был древним фригийским божеством. (См. энциклопедию «Мифы народов мира», М., Советская энциклопедия, 1991, статья «Марсий»).

** Эту латинскую пословицу часто неверно переводят как «Жизнь коротка, искусство вечно». Но её следует понимать именно в буквальном смысле: «искусство долго», - т.е. столь обширно и требует столь долгого постижения, что человеческой жизни на него может не хватить.