Исповедь графомана. Венок сонетов

                I

   Хоть мне порой твердили, что я гений,
   Мои стихи забудутся, увы.
   В них строки не причёсаны, кривы,
   А рифмы – повод для ненужных прений.

   Но я всегда хотел простым словам
   Придать окраски и добавить лоска,
   В стихах шутил, удачно или плоско -
   Не знаю я. Судить не мне, а вам.

   Пришла пора всё разложить по полкам,
   Оставить то, что надобно сберечь,
   Ненужное – без сожаленья сжечь
   И не страдать, не выть голодным волком,

   Заснуть, забыться, подведя итог.
   Я знаю неприметный свой шесток.

                II
               
   Я знаю неприметный свой шесток.
   Я знаю, где прилечь и затаиться.
   Судьбою мне очерчена граница
   И обозначен финишный виток.

   Но время есть, пока часы идут,
   И зеркала попоной не покрыты.
   Пристроившись у вкусного корыта,
   Я не хочу спешить на Божий Суд.

   Я жив, хоть мало ем и плохо сплю,
   Ловлю мгновенья, творчества просветы,
   Чтоб написать прощальные сонеты
   Всем женщинам, которых я люблю.

   Но не найти изящных слов и строк -
   Я не философ, мира не знаток.

                III

   Я, не философ, мира не знаток,
   В простых вещах сумею разобраться.
   Я отличу уродину от граций,
   От ночи - утро, от белка - желток,

   От кислых щей - изысканный бульон,
   Златую цепь - от проволоки медной,
   А от поганки ядовитой бледной -
   Так на неё похожий шампиньон.

   За мною следом счастье не брело,
   И славы не наметился излишек,
   Но в жизни было много ярких вспышек.

   И даже если где-то не везло -
   Забуду боль полученных ранений
   Под впечатленьем радостных мгновений.

                IV

   Под впечатленьем радостных мгновений
   Из мира совершенства и красы
   Я проводил  бессонные часы,
   Когда сплетал венки стихотворений.

   С отчаянным упорством землекопа
   Ворочал тонны непокорных рифм,
   Искал для песен подходящий ритм,
   Не избежал словесного потопа

   Никчёмных фраз, но память вороша
   И копошась в событиях ретиво,
   Я выбирал моменты позитива -
   Согрета в них была моя душа.

   И я все неприятности отторг.
   Я просто выражаю свой восторг.

                V

   Я просто выражаю свой восторг.
   Что остаётся делать на закате,
   Когда и сам-то ты не знаешь, кстати,
   Что будет завтра - отдых или морг?

   Мой оптимизм воистину неистов.
   Болезнь и старость как-нибудь стерплю.
   Ну, а врачей – не то что не люблю -
   Я их боюсь, особенно дантистов.

   Да и другие тоже им под стать,
   Но я не дам своё тревожить тело.
   Поверишь им – дождёшься беспредела,
   Который очень трудно описать,

   Хоть грамотность моя и не хромала.
   Мне слов простых на удивленье мало.


                VI

   Мне слов простых на удивленье мало.
   Толковые листая словари,
   Порою не могу найти внутри
   Свой перл среди словесного завала.   

   А хочется ещё на склоне лет
   Взорваться неожиданным этюдом,
   Явиться не банальностью, а чудом,
   Раскрыть не раскрывавшийся секрет.

   Весна и лето жизни пролетели,
   И отдавая дань своим годам,
   Я даже душу дьяволу продам,
   Чтоб не метаться в старческой постели.

   В том, что пора осенняя настала,
   Надеюсь, нет большого криминала.

                VII

   Надеюсь, нет большого криминала
   В моих не напечатанных стихах,
   Где я раскаюсь в собственных грехах,
   В контексте неизбежного финала.

   Но это будет позже, а пока
   Забыть стараюсь о своих проблемах
   И рассуждаю о приятных темах,
   И просто так валяю дурака.

   Минуты счастья в памяти храня,
   Забуду горечь пережитых мук.
   Прошу тебя, великодушный друг,

   Не упрекай, пожалуйста, меня,
   Как упрекал когда-то злой парторг
   В том, как я с Музой совершаю торг.


                VIII

   В том, как я с Музой совершаю торг,
   Я никому не стану признаваться.
   Меня не встретят бурями оваций
   Ни Петербург, ни Лондон, ни Нью-Йорк.

   Я не публичен. Я в своей норе.
   Публиковаться? Только в Самиздате!
   И графоманить, как на автомате,
   Не прекращу на смертном на одре.

   Хочу сказать без лишней болтовни,
   Что сочинять пытаюсь эксклюзивно,
   Порою зло, порою агрессивно.

   Друзьям дарю стихи я, и они
   Мне даже дали звание Магистра.
   Жаль, время пролетает слишком быстро.

                IX

   Жаль, время пролетает слишком быстро.
   За январём опять идёт … январь.
   Наверно, кто-то сдвинул календарь
   По директиве главного министра.

   А я ещё так много не успел -
   Не прочитал Коэльо и Сократа,
   Не посетил ни разу Эмираты
   И песню, песню лучшую не спел.

   Накинув наспех старое пальто,
   Я вырвусь на озябшую природу
   И буду там бродить, где не был сроду.

   Не хочется никак поверить в то,
   Что, сочинив последний мадригал,
   Я завершаю жизненный триал.

                X

   «Я завершаю жизненный триал!» -
   Какая драматическая фраза!
   Но только не готов я, чтобы разом
   Закончить этот долгий сериал.

   Пока свисток Судьи не прозвучал,
   И мир загробный мне неинтересен,
   Хочу, чтоб новый цикл стихов и песен
   Мой путь земной достойно увенчал.

   Пока удачу не нашёл по следу,
   Не время пить шампанское «Клико».
   До финиша уже недалеко,
   И есть ещё надежда на победу,

   Но вряд ли ты взойдёшь на пьедестал,
   Раскрыв на четверть свой потенциал.

                XI

   Раскрыв на четверть свой потенциал,
   Отгородившись прочною стеною,
   Я понимаю ясно то, что мною
   Не достижим искомый идеал.

   Переживая творческий провал
   И собираясь в дальнюю дорогу,
   Горжусь хотя бы тем, что, слава богу,
   «Любовь» и «кровь» в стихах не рифмовал.

   Я, кажется, наплакался сполна
   Над творчеством своим и графоманством,
   Где юмор сочетался с хулиганством,

   И всё-таки случались времена -
   Я зажигался от внезапной искры,
   Чуть отхлебнув удачи из канистры.


                XII

   Чуть отхлебнув удачи из канистры,
   Я снова с Музой встретиться хочу
   И второпях по клавишам стучу,
   И бесконечно путаю регистры.

   Но каюсь вам, пропала у меня
   Изящность стихотворного рассказа.
   В мои стихи вселилась метастаза
   Гнилья взамен задорного огня.

   Я сочиню, быть может, строчки две
   И чувствую – в мозгах гуляет ветер.
   Ругаюсь: «Mama mia! Donnerwetter!»,
   Но нет достойных мыслей в голове.

   Таков мой унизительный удел -
   Мой голос слаб, мой юмор оскудел.

                XIII

   Мой голос слаб, мой юмор оскудел,
   А в памяти события, как в стеке.
   Я помню всё, что было в прошлом веке,
   И забываю суть недавних дел.

   Вошедшее последним - вышло вон.
   Вчерашнее - ушло под маркой хлама.
   Зато я помню, как играл Харламов
   И как прыжок исполнил Боб Бимон.

   Не зря мне дали пенсию, не зря -
   В стихах всё больше желчи и сарказма,
   А за склерозом бродит тень маразма.
   Что ж, здравствуй, старость, проще говоря.

   Её приход я как-то проглядел.
   У каждого есть в жизни свой предел.


                XIV

   У каждого есть в жизни свой предел,
   И всем нам предстоит смертельный вычет.
   Мой организм пока ещё фурычит,
   Пусть я и потолстел, и поседел.

   Хрустят коленки, мучает подагра,
   Уже и не надеюсь на интим,
   Ведь не помогут, как мы ни хотим,
   Ни «Sealex», ни разная «Виагра»

   Потягивая сладкое вино,
   Расположившись в кресле на балконе,
   Я полагаю, что моей персоне
   По видимому стать не суждено

   Героем и кумиром поколений,
   Хоть мне порой твердили, что я гений.

                *  *  *

   Хоть мне порой твердили, что я гений, -
   Я знаю неприметный свой шесток.
   Я не философ, мира не знаток.
   Под впечатленьем радостных мгновений

   Я просто выражаю свой восторг.
   Мне слов простых на удивленье мало.
   Надеюсь, нет большого криминала
   В том, как я с Музой совершаю торг.

   Жаль, время пролетает слишком быстро.
   Я завершаю жизненный триал,
   Раскрыв на четверть свой потенциал,
   Чуть отхлебнув удачи из канистры.

   Мой голос слаб, мой юмор оскудел -
   У каждого есть в жизни свой предел.