Александр Акимов - Под солнцем Самарканда 24-25

Публикуется с разрешения по первоисточнику http://stihi.ru/avtor/aleks50
в обработке авторов Александр Вишерский


Под солнцем Самарканда часть 24

Увольнений у нас - нет,
Как и других развлечений,
Кроме двух телевизионных,
На час-два, программ вечерних.
Но вскоре мы сами придумали тему:
В посылочный ящик, накрытый стеклом,
Фалангу со скорпионом подсаживали,
И делали ставки,
Как на боях петушиных,
Последние копейки свои просаживали.

Но интересней всего становилось,
Когда в этом круге слишком теснилось,
И переворачивался вдруг ящик!
Тогда импровизированный амфитеатр,
Падал с табуретки на пол,
А разгорячённые схваткой гладиаторы,
Бросались на возбуждённых её созерцанием,
Зрителей-эксплуататоров!

Или, бывало, в пустыне
Поймаешь варана - хамелеона,
Оденешь на шею ошейник-цепочку,
И гуляешь между газонов.
Он сперва, посинеет-почернеет от злости,
А потом привыкает,
Глядишь: вроде его рядом - и нет!
А он – замаскировался под окружающий цвет,
Уже перекрасился - под песочек…

Еще скажу я Вам прямо -
Без армейского юмора,
Нам житье бы там было – амба!
Но одна умора была мне - не по нутру…
Вошла в моду такая забава в казарме:
Вы, наверное, знаете,
Как писем из дому ждут в армии!
И вот – к дневальному в ящик совать,
На пачку писем стали гадючку, и ждать,
Чтоб «обрадовать» тех, кто придут.

Грустно без писем из дома,
Пусто без вести от друга,
И сбежать хочется из того дурдома,
Когда долго не пишет подруга!
Юрка служил в ПВО на Камчатке,
Толька, - под Москвой охранял покой
Видных военачальников,
Только двоим из нас,
Вышло иначе, -
Служить почти - на дому:
Лёшке - в Севастопольском ЧВВМУ,
Да Аркашку пристроили в БАО на Каче,
Самолётам - хвосты заносить.
Но переписка была, - не шибко обильной,
Так как, письма они больше любили
Не писать, а – получать!

После обеда я,
Жарой и судьбой, - наполовину убит;
Захожу в казарму,
А дежурный мне говорит:
"Там тебе, в тумбочке, письмо лежит!"
Прямо на глазах оживаю,
В надежде её открываю,
С пачки писем какую-то верёвку стряхиваю
(Оказалось, - живую!)
Ищу своё письмо, - не нахожу,
Матом крою дневального,
И в злобе на всех, ухожу.
А ротные шутники не скрывают
Своего глубокого разочарования.

Но тут появляется Яковлев Вовка -
Вновь толпа оживает!
И когда тумбочку он открывает,
Прекрасно что не верёвка
Перед ним понимает…
С диким воплем несётся по койкам,
На подоконник, побелев, как покойник!
Выявив нескольких таких,
Неформальные лидеры коллектива,
Их истязали уже перспективно,
С постелями-сапогами-карманами,
Напичканными гадами,
Издевались над беднягами неустанно…
Вспоминаю фуражку ротного Голобача,
Несчастную, пролетающую вдоль казармы,
Запущенную под матюки, сгоряча,
За чью-то провинность, злосчастную!
За - какие грехи удостоились мы такой кармы?...
Оказалось, что в штабе он
«Святого Ебукентия Орден»
С утра – из-за нас  получал,
И так своё зло-возмущение
На ней, а потом и - на остальных,  вымещал…

Сменивший нашего ротного Голобача,
Капитан Гривенюк,
В своих узких, на выпуск
Стареньких дудочках брюк,
Невыгодно отличался от всех остальных,
Наших взводных и ротных,
Казалось, вот прямо сейчас,
Выделывая коленца, пустится - в пляс,
Таким впечатление было у нас.

Но вскоре, своим поведением
Он нас к себе расположил -
В отличие от предшественника,
Матом - в три этажа - не блажил;
Но когда «залетному»,
Перед строем на ухо что то шептал,
То весь строй – замирал, не дышал,
Все напрягали уши,
Как бы - что важное, не прослушать!
               
Начиная с третьего курса,
Происходили частенько казусы,
С представителями местного населенья:
Утром рано,
У ворот КПП блеет - стадо баранов,
Приведённых местным
Кандидатом  - в курсанты
"К - чему всё это?"
Дежурный его вопрошает,
На что ответ получает:
"Чтобы в училище поступать!
Анвар учиться хотеть!"
И на вопрос:
"А кем ты хочешь стать?" -
Тот ему отвечает,
Причём, вполне серьёзно:
"Прэдсэдател калхоза!..."
Тогда это казалось нам –
Весьма курьёзно и аномально,
А по нынешним временам
Так вполне  нормально!


Под солнцем Самарканда часть 25

Любимые два занятия мои,
Так что и хлебом не надо кормить,
Дай - пострелять-поводить!
Огневая и вождение -
Любимые мои дисциплины,
Для офицера-танкиста - необходимые!
Но были средь нас, и такие,
Что от выстрела штатным из танка -
В ужасе находились…

Намного охотнее,
Они бы поступили в пехотное,
Где по выпуску им вручАт, -
Помимо диплома, пистолет, автомат,
Сапёрную лопатку.
А тут - в войсках их ждёт танк,
Который грохотом своим только так -
Сушит мозги, глушит уши,
Быстро ездит, громко  стреляет,
А, бывает, ещё и - давит,
Руки-ноги зазевавшимся отрывает!

Теоретические занятия в классах,
Закрепляются практическими –
В поле, на танкодромах-парках,
Для лучшего их усвоения,
И придания ясности.
 
К чему приводят нарушения
Правил и мер безопасности -
Мы убедились на одном примере.
Для закрепления отработанных тем
Кафедры «двигателей и систем»
Нас привели в рембокс, да с тем,
Чтобы показать практически
То, что пройдено - теоретически.
Мы - как муравьи, облепили танк,
Стоявший без одной гусеницы,
А другой - на бревне.
Витька – в отделение управления влез,
И его удивило,
Что рычаги во втором положении были,
И, как только он взял и их отпустил,
Танк подался вперёд, почти покатил!
А из-под него раздался крик,
Плавно переходящий - в матершину!
Оказалось, механик-вредитель орёт,
Который в то время лежал под машиной,
И солидол шприц-прессом вливал,
Каток, чуть беднягу, не раскатал!
Как «разбор полётов» потом показал,
Горный тормоз у танка этого - не держал…

«Не вижу - не еду,
Не вижу - не стреляю!» -
Большинство ДТП и ЧП в армии,
Происходит из-за нарушения
Этих не хитрых правил…
Возвращались с ночного вождения в парк -
Во тьме потянул водитель - не за тот рычаг,
И с дамбы, с пяти этажный дом,
Танк - в глубоченный овраг кувырком!
На башню свою приземлился-упал,
Но только стопор у пушки сломал!

Перевернули - на гусеницы его, завели,
И поехал, как - ни в чём, не бывало!
Вся братва, узнав про то - торжествовала,
Всё же, техника наша, - надёжная!
Хотя и гробовая…
В отличие от шестьдесятчетверок - "харьковчанок",
Проверенные временем шестьдесятдвойки,
За три года учёбы никого из нас - не угробили,
Несмотря на то, что с ними нэ робили!

Завёл я общую, листовую тетрадь -
Володи Высоцкого песенник;
Почти каждый  курсант стал мне помогать:
Из отпусков привозить его фото и песни,
В ту пору которые
Просто так, трудно было достать,
Что делало их, ещё более ценными!

Красиво иллюстрированный фотками,
Тот фолиант я хранил - как зеницу ока,
Лишь друзьям его давал почитать -
И то - по ночам,
Постоянно его перепрятывал!
Заголовки стихов доверял подписать -
Только Витьке Воротникову,
Его красивым почерком.
Но, несмотря ни на что,
К концу обучения его
Всё равно кто-то увёл!
Для меня это была - потеря
И долго ещё я был безутешен,
После утраты того сборника песен!

А сосед мой, по койке справа,
Мореман Ваня -
В дверцу тумбочки установил
С секретом замок,
Залезть внутрь,
В его отсутствии, - никто не мог!
Вделал миниатюрный микромотор -
Выдвигающий язычок замка,
Чтобы не проник вор,
А батарейку к нему, всюду таскал с собой!
Ну почему, совладельцем тумбочки
У меня был - не он, а Святой?