Вениамин Блаженный

ВЕНИАМИН БЛАЖЕННЫЙ
(1921 - 1999)

Моление о кошках и собаках,
О маленьких изгоях бытия,
Живущих на помойках и в оврагах
И вечно неприкаянных, как я.

Моление об их голодных вздохах...
О, сколько слез я пролил на веку,
А звери молча сетуют на Бога,
Они не плачут, а глядят в тоску.

Они глядят так долго, долго, долго,
Что перед ними, как бы наяву,
Рябит слеза огромная, как Волга,
Слеза Зверей... И в ней они плывут.

Они плывут и обоняют запах
Недоброй тины. Круче водоверть -
И столько боли в этих чутких лапах,
Что хочется потрогать ими смерть.

Потрогать так, как трогают колени,
А может и лизнуть ее тайком
В каком-то безнадежном исступленье
Горячим и шершавым языком...

Слеза зверей, огромная, как Волга,
Утопит смерть. Она утопит рок.
И вот уже ни смерти и ни Бога.
Господь - собака и кошачий Бог.

Кошачий Бог, играющий в величье
И трогающий лапкою судьбу -
Клубочек золотого безразличья
С запутавшейся ниткою в гробу.
 
И Бог собачий на помойной яме.
Он так убог. Он лыс и колченог.
Но мир прощен страданьем зверя. Amen!
...Все на помойной яме прощено.

* * *

Пока река не вспенится сурово,
Не обернется ямою земля, -
С удилищем беспечным рыболова
Сиди, над бездной леску шевеля...

Как хорошо в прохладе деревенской
Курить свой одинокий табачок...
Но вздернет и тебя Рыбак Вселенский
На острый окровавленный крючок.

* * *

Так явственно со мною говорят
Умершие, с такою полной силой,
Что мне нелепым кажется обряд
Прощания с оплаканной могилой.

Мертвец - он, как и я, уснул и встал -
И проводил ушедших добрым взглядом...
Пока я жив, никто не умирал.
Умершие живут со мною рядом.

* * *

Я стою, приготовившись к смерти,
Слышу гул нестерпимый вдали...
Так берёза, схватившись за ветер,
Отрывает себя от земли.

МОЛИТВА

За то, что я любил лишь ветер Божий
И в поле бесприютную грозу,
За то, что спал, свернувшись под рогожей,
Гасил ресницей влажную слезу;
За то, что я вставал по зову птицы,
А не кукушки хриплой на стене,
Что, как мальчишка, верил в небылицы,
В Есенина на розовом коне;
За то, что я дружил не понаслышке,
А так, как заповедал добрый Бог,
С косматым мишкой и косым зайчишкой
(А я и сам умишком-то убог);
За то, что, как пичужку под рубахой,
Я отогрел бы землю от обид,
А там и сам затрепетал бы птахой,
Круженьем захлебнувшись голубым;
За всё, за всё – верни меня на землю...
...Пускай, как встарь, блаженствует душа,
Хранимая благоговейной сенью,
В соседстве сорняка и мураша...