На сцене Щелкунчик

       Дано мне тело, что делать с ним,
       Таким единым и таким моим.
                Осип Мандельштам.

Слышу: гармоничные звоночки
заиграли вдруг наперебой,
и над сценой новогодней ночью
белых хлопьев закружился рой.

Растворились горести дневные,
в музыке метельной заблужусь.
Сцена распахнулась, тут иные
чудеса! Гляжу – не нагляжусь.

Крутится, беснуется «Щелкунчик»
под разливы музыки Петра.
Юношей и дев здесь стаи, тучи.
Их сегодня праздник, их пора!

Блещет расцветающее тело
невообразимой красотой.
Вот чем жизнь нас наделяет! Смело
принимай великий дар земной.

Зритель в темном зале замирает,
стар и млад. Расцвет – он будет, был.
Юным быть «до самых до окраин»
даже дерзким... не хватает сил.

Не стареют разве только боги
эллинов и в храме, и в стихах. 
Но модель – живые руки, ноги –
уходили в вечность, после – в прах.

Сердцем славлю молодое тело,
радуюсь плесканью тонких рук.
Вижу, помню, как глаза блестели.
Вёл и нежил вдохновенный звук.