Учитель сказал... Часть 10, глава 7

7

     Томный и меланхолично-сердитый Никита неспешно бродил по тенистым проулкам возле древней армянской церкви... и наконец он заметил, что мещане, шедшие мимо него, интересуются им. Однако их мимолётные, но внимательные взоры были ему отчего-то удивительно приятны... хотя недавно его раздражала излишняя броскость... Он, гуляя по кирпичным тротуарам, размышлял:
     «Весьма досадно, что не умеют народы... и каждый потребитель порознь... относиться к своему земному местожительству, будто к обители райской... Отрадны только взаимные ласки... А насильственные действия – не услаждают психически нормального человека, но чудовищно балуют звериную ипостась разумного организма... И распущенный хищник сыто и по-хозяйски охамел в моих потрохах... и я свободу выбора утратил. В сирого холопа я превратился... Ненависть злопыхателя-мизантропа к людям обязательно распространяется и на самого поганца, подобного мне... А зевакам я теперь занятен, как нетривиальная и сложная личность... радуюсь любопытству их...»
     Наёмник бодрой, но плавной поступью чинно миновал приземистые палаты местного комиссариата и в пустоватой харчевне «Кавказская кухня» заказал себе у нарядного, шустрого и юного грузина с картавостью и тонкими усами скоромный и калорийный обед: пикантную бастурму, бутылку минеральной воды с обильными пузырьками углекислого газа, огненно горячий суп-харчо, густое лобио из стручков зелёной фасоли, душисто-дымные чанахи, турецкий кофе и тёплые лепёшки лаваша.
     А на десерт обходительному гостю подали в синей фаянсовой тарелке красные гроздья винограда-кишмиша с мускатным ароматом...
     И щедрой была оплата...
     И на укромной парковой скамейке под развесистым клёном подумалось о сути:
     «А мне почему-то уже не боязно умереть. Но абстрактно-философская белиберда отныне докучает мне... Конкретике и безжалостному расчёту я терпеливо и долго учился, коверкая свою естественную, изначальную натуру. И вдруг мои эффективные навыки спорого уничтожении неудачников-аутсайдеров трансформировались в мусорную труху... Неужели в моей трагической метаморфозе повинна мистическая любовь?.. Необходимо постигнуть характер Клэр... и причины оккультного влечения к ней... И пусть методика психоанализа пособит корыстному кондотьеру, угодившему впросак...»
     И вдруг секретный посланец вообразил себя измаянным белогвардейским офицером накануне вступления в городские пределы революционных полков. И вознамерился он застрелиться и рефлективно-сноровисто выхватил крепкой десницей из небольшого подспудного кармана изящный и компактный пистолет...
     И почудились беззвучные фразы незримого Иисуса:
     «И грехи, и соблазны предотвращают массовую глупость... ведь тотальное ханжество не отличается от повального идиотизма. А силы зависят от пригодности – личности или системы – к волевому и стойкому терпению... Колдовская притягательность Клэр объясняется её талантом к религиозной вере... А жестокость нередко бывает благотворной... и простительной... И даже райские сады разочаруют... Совершенного покоя не сыскать... Но свинцовая пуля в собственном сердце лучше, чем предательство Отчизны... А за наслаждение подлинной верой надо беспрерывно платить... отречением от вранья самому себе... Дави на курок, и закончится ложь... Своё неподвижное тело ты увидишь, летая среди воздушных струй. А в Божественных кущах исполняются бессознательные желанья, и навечно тебя назначат служителем дальнего маяка на отвесной скале... Порывисто нажми на спусковой крючок... и выстрелом утешь неотразимую Клэр...» 
     И экстатичный Никита непроизвольно пальнул в середину своего покатого лба, и стальная гильза тускло блеснула на гравийном щебне...

Конец десятой части

Часть одиннадцатая

1