Иван Переверзин

ИВАН ПЕРЕВЕРЗИН
(род. в 1952 г.)

Молчаливы в зимний день леса,
хвойная - не жалуется - сила:
растеряла - птичьи голоса,
стаей журавлей отголосила.

Может, тишина и есть завет
нам, чтоб мы услышали друг друга
и ответ искали в книге лет:
что важнее - счастье или мука.

Господи, я - чувствую уже,
что пусты у болтовни сусеки.
Зацветут саранки на меже
и вскипят на поворотах реки.

Повезло, как Ваньке-дураку
из той сказки, что знакома с детства,
знать, чем заниматься на веку
и на что глядеть - не наглядеться.

Спи, тайга, не умирай, зверьё,
будь жива, охотничья избушка, -
под еловой тенью зимовьё,
небушко и хлебушка краюшка.

Всё в порядке, если и не так,
если и не всё ещё в порядке.
Тишина от века - верный знак
ясного раздумья после схватки.

***

Над родиной, стремящейся к покою,
полночные восходят небеса,
в сарае – вёсла, лодка – на приколе,
в мерцанье – травы, в звёздочках – леса.

О чём же мы тут спорили, однако,
какую рябь подняли до небес!
Казалось, чуть – и разгорится драка,
и в ход пойдут и ножик, и обрез.

На стон людской не отвечает эхо,
оно глотает бранные слова,
ему плевать на торжество успеха,
оно молчит, когда растёт трава.

Угомонись, мелодия кривая,
захлопни свой почти змеиный рот.
Такая тишь... Я окна открываю –
и дерево мне руку подаёт.

* * *

Со всей упругостью вершин
подперли кедры небо синь,
златящуюся, словно просо.
А там, за речкой, на лугах
цветет полынь, гнездится птах
и пчелы щедро медоносят.
И это все любимый край,
что не сменю я ни на рай,
ни на богатство, ни на славу.
И, может, потому душой
за верность вечности самой
исполнюсь святости по праву.
И пусть за осенью зима
с морозом грозовым весьма
приходит вечною дорогой...
Случись чего, зароюсь в снег,
как будто в соболиный мех, —
считай, за пазухой у Бога...
Любовь к отеческой местам,
моей души высокий храм,
позволит праведно сказать:
"Где я родился по весне,
там и сгодиться смог вполне,
чтоб мог достойно умирать".

* * *

Проблемы в жизни горькой, злой,
то в виде клеветы мерзавцев,
то в виде ссоры непростой
с любимой, не дают собраться,
чтоб делу сердца, как любви,
служить решительно, заветно
до светлой радости в крови,
несущейся звенящим ветром!
Но я не прокричу: "О, жизнь,
ты мне вконец осточертела!.." —
ведь остается правой мысль,
что выше всякого предела
согласье вновь и вновь страдать
на этом свете, чем с червями
о пользе смерти рассуждать —
в слепых каменьях меж корнями!..