Ты скажи мне, сестра

Ты скажи мне, сестра, а может, и не сестра,
может, баба яга:
почему другим я прощаю и грех, и страх,
а себе — нифига?

Почему других я жалею и берегу,
а себя — не могу,
но чуть что — ухожу в себя, как в тайгу,
и стою там в снегу.

Там избушка на долгих курьих ногах,
там поют у костра.
Я хочу, как все, только всё никак,
всё никак, сестра.

Спит на сердце Горыныч одной головой,
выйдет ведьма, сопя.
«Ты другим прощаешь грешок любой,
мы — простим тебя.

Ты других жалеешь и бережёшь,
мы — тебя бережём.»

...И иду я обратно,
на них похож,
ими вооружён.

Потому что во мне они все (сидят на снегу):
и Яга, и Кощей, и другие бессмертные: крёстная Света,
черноглазый мой дедушка Толя, и дедушка Юра, и Цой, и Гагарин и гул-
кая песня их радостна, я не могу, не могу
не запомнить всё это,

потому что по сердцу дракон отбивает ритм,
и оно горит.

...Но когда я их всё же не помню, и просто на свете живу,
и, как все, говорю, что нет места на нём колдовству,
и прощаю других, но собой всегда недоволен,

всё, что я люблю, наполняется воздухом хвойным,
тихим треском костра — наяву, наяву, наяву

лижут сердце людское моё языки огня,
берегут меня