Кафедриада

     (ответ на анонимку о работе
     кафедры археологии КемГУ)

Когда-то было все спокойно.
Был вечный мрак и вечный хлад.
Будил покой тот лишь нестройный
Собачий лай всегда не в лад.
Курганы вечные стояли,
Кумиры с них на мир взирали,
Хранили злато под землей,
Покрытой вечной тишиной.
Но изначальная Идея
Толкнула мир в круговорот.
Окончилась пора безделья,
Зашевелился вдруг народ.
Опохмелившись, ободрились,
Штаны поддернули, побрились.
Их ясен взгляд и светел взор,
А впереди – полей простор.
Есть, где тут силы приложить,
Есть, что в карманы положить.
Но тут коварный враг – Застой
Промолвил: «Гражданин, постой!
Ты инструкций не блюдил,
Ты начальству нагрубил.
Если хочешь жить спокойно,
Положи свой инструмент
И веди себя пристойно.
А начальству – комплимент».
Но ослушался ослушник,
Не сложил свой инструмент.
А таящийся наушник – анонимку
В ein moment…
Сочинил, перст не приложил,
Но награду получил.
Может, долго бы он прожил.
Лучше вскоре бы почил.
Он живет и процветает
И несет позорный крест.
Может, сам того не знает,
Что он хуже, чем подлец.
Пока наушники строчили,
Пока послушники считали,
Мы инструмент свой отточили,
Курган огромный раскопали.
А раскопавши, сели на пол,
Раскрыв от удивленья рот.
Со лба холодный пот закапал,
Когда расчистили там вход.
Во мраке вечной темноты
Зиял небесной красоты
Подземный вход в дворец Аида.
Стояла тут же Немезида,
А рядом с нею и Фемида.
Расхорохорившись, Харон
От входа разгонял ворон.
За дверью изумленным взорам
Открылся зал, сразив простором.
И в нос ударил терпко нам
Лампады сладкий фимиам.
Струился сверху мягкий свет,
Лучами выхватив портрет.
Он стоил очень многих денег.
Изображен там академик.
Посередине – печь в узорах.
В котле варилася смола.
Доносчик перед ней позорно
Читал молитвы без конца.
В углу – прекрасная весталка.
Пред ней машинка «Электрон».
Приказ печатала. Ей жалко
Печатать смертный приговор.
Напротив – в золоченом кресле
Сидел Верховный судия.
Он сам не прочь пристать к невесте,
Да, вот, мешает седина.
Кому седая шевелюра
Мешает. А кому и плешь.
Погарцевать, пройтись аллюром,
Достичь несбывшихся надежд.
Еще там сластолюбцы были,
По женской части удальцы.
Те, что про жен своих забыли,
Забыли, что они отцы.
Тут были те, что не женились,
Да все чужим добром живились.
Не поступив в аспирантуру,
Кружили девкам мозги сдуру.
Тут был богатый и убогий,
Прямой, как жердь, и кривоногий.
И тот, что, всех опередив,
Создал себе кооператив.
Философы, что ахинею
Премудрую всю жизнь несли,
Археологи – прохиндеи
И те, что памятник снесли.
И тот, что, черепки собравши
И прочий завалящий хлам,
То диссертацией назвавши,
На обсужденье сунул нам.
Тут были чудо-молодицы.
Аж взгляд от них не оторвать.
Стройны, смазливы, белолицы
И не последние погулять.
По виду дивные красотки.
Сплошная химия в кудрях.
Как будто честные молодки,
Но это только на глазах.
Они умеют очень ловко
Румянить щеки, нос белить,
Чтоб ложной красотой-уловкой
Доцентов с панталыку сбить.
Все тихо, молча наблюдали,
Как сера пенилась в котле.
Скорей конца, исхода ждали.
Лежал инструмент на столе.
Часы пробили ровно полночь…
Свершился суд… Взошла луна.
Верховный встал, налил по полной
И молвил: «Выпьем все до дна..
А как мы выпьем эту долю –
Чистейший наш аперитив,
Чтоб не пустеть науке, полю,
Вступаем все в коопрератив.
Там все инструкции забудут.
Застой там злобствовать не будет,
Тревожить КРУ не будет зря –
Взойдет прекрасная заря.
Еще хочу поднять бокал
За тех, кого уж с нами нет.
Теперь, клянусь, я все сказал»
А ниже подпись – «Ваш поэт».
1988 г.