Дорогому для меня человеку

Памяти Мосюковой
Елены Гавриловны


      
        Баба Лёля

              -1-

Не выбираем мы семьи.
С утробы мамы как из плена
На свет явилась я – Елена.
Ребёнку пятому на смену,
Шестым ребёнком из семи.

А через год пришла она,
Разруха судеб и империй,
Миролюбивых намерений,
Носитель жутких разрушений –
Кровопролитная война.

В уклад людей вселился страх,
Летал в сожжённых сёлах пепел,
И чёрный гриб вдруг стал не небыль,
Отец в то время был фельдфебель,
И состоял при лошадях.

Как семь галчат в семье семь ртов,
Мы в Латвии неважно жили,
Тут немцы Ригу захватили,
И мы семьёй тогда решили:
К родне податься под Тамбов.

Слух к русской речи не привык,
Ведь я другой язык учила,
И по-латышски говорила,
Но всё уменье приложила
Освоить русский чтоб язык.

Пришла гражданская война,
Разруха, нищета и голод,
Они народ весь обездолят
Его безжалостно прополят,
Опустошив его до дна,

Осуществив собой толчок
Для роста населенья кладбищ,
Не гасли всполохи пожарищ.
Уж лучше стал бы нам товарищ
В то время наш Тамбовский волк.

Веруню «делали» с утра,
Чтоб превращалась та в кривую,
Или в тифозную больную,
И в очень страшную, хромую
Моя красавица сестра.

Всё делали мы с ней зачем?
Чтобы и красные, махновцы,
Стучащие к нам в дом в оконце
И не хорошие знакомцы
Не приближались к ней совсем.

В лихое время - жизнь скромна,
Уклад людей собою рушит,
Людей безжалостно утюжит.
Вещают: - Голод миром кружит! –
У нас Любовь в семье - одна.

И хоть война, в театр дом,
Мы для народа превратили,
Со всей округи приходили,
И меж собою говорили:
- Мы на Борисовых идём! –

Так этим скрашивая быт,
Мы были сами сценаристы,
И режиссёры и статисты,
И театральные артисты,
Творили сами реквизит.

Прошёл тот жизненный виток,
Что будет, мы не выбирали.
Братишки наши возмужали,
А мы с сестрёнкой расцветали
Во взор ласкающий цветок.

Влетела в нашу жизнь искра,
(Пришёл к нам женский день фартовый),
Споткнулся взгляд мужчин по новой
О нас. Фамилию Петрова
Вдруг обрела моя сестра...


                -2-

Была я хороша собой.
Нас познакомили Петровы,
Ты предложил мне торт медовый,
Когда справляли год мы Новый –
Тот памятный – 32-й.

Тогда твой повстречала взгляд,
Вошла как в сказочные двери,
Я в это не могла поверить,
Мне было чувства не измерить,
И в них пролился звездопад.

Мы на Никитинской – ты рад.
Там в доме вниз спадает  хрустко,
Весь из порогов и из спусков,
Гремевший деревянно-густо,
Марш лестничный как  водопад.

Подъезд тот – в жизни поворот,
И мы с тобой не колебались,
А целовались, обнимались
И глубже, глубже погружались
В влюблённых чувств водоворот.

А после в праздник Рождество
Была красива я и рада.
Дом на Никитинской  отрада,
И судьбоносная награда,
Ведь тут свершилось сватовство.

Был тут и свадебный наш пир.
Там кто-то в пляс тогда пустился,
Украдкою отец крестился,
А мне в мою в слезу вместился
Весь окружающий нас мир.

Кричали: - Горько! – Нам кругом,
А мы как школьники смущались.
Меня и крали, выкупали,
Потом опять мы целовались
За шумным, свадебным столом.

Гулянье продолжалось в ночь,
Оно взвивалось и бурлило,
Пробрали песни всех до жилок,
Поднять  свой водочный затылок
Бутылкам было не помочь.

               -3-

Нам было хорошо с тобой,
Ребёночек у нас родился,
Ты дочкою своей гордился.
К нам год затем в семью явился,
Зловещий тот 38-й.

Рекорд арестам был тот год,
В ОГПУ все лютовали,
Пределов в клевете не знали,
И «справедливо» разделяли –
«Враги народа» и народ.

Не спал весь дом, знал - «воронок»
К подъезду ночью к ним подъехал.
Гадал теперь кто станет зеком.
Зловещим отозвался эхом
Ночной непрошенный звонок.

За ним у мужа был арест,
И жизни полное крушенье,
Надежды нет. Как завершенЬе –
Соседей стихшее волненье,
Что их тронул тот приезд.

И оказалась я в «врагах».
Окаменелое страданье,
И за семью переживанье
В наш час тюремного свиданья
Увидела в твоих глазах.

К окну в тюрьме для передач
Мы, жёны, шли как на работу,
Чтоб о мужьях узнать, хоть что-то,
А в это время у кого-то
Жизнь отобрал уже палач…

Гвоздём сверлила мысль о том,
И призрак смерти был над нами,
А то, что кто-то сапогами
Об нас обтёрся – это сами
Мы как-нибудь переживём.

Одиннадцать их было жён,
Прозвали коих декабристки,
Им не узнать и даже близко
О методах звериных сыска.
Их было - чуть, нас - миллион.

Та очередь, где ждал народ,
Змеёю чёрной извивалась.
То замирала, то пыталась
Ползти чуть-чуть и колыхалась,
Чтобы продвинуться вперёд.

Несчастья были в котелке
В одном, мы это понимали,
Друг другу душу обнажали,
Дорогу не перебегали,
"Врага" увидев вдалеке.


Воспоминания пьянят,
Всё оборвал арест «законный»,
И приговор тот «сочинённый»,
Твои глаза заворожено
Сквозь время смотрят на меня.

                -4-

Любовь моя ушла с тобой.
Такое горе – горы гнулись!
Пути навеки разминулись.
Молю, чтобы  они сомкнулись,
Хотя бы в небе, милый мой!

Кому-то светится закат,
И радуга по небу бродит,
Со мной плохое происходит,
Из сердца с болью жизнь уходит,
Как бабы нервы голосят.

Ту боль за мужа не забыть.
Она со мной всегда на свете,
Во сне я вижу наше лето.
Всю ночь в подушку до рассвета
Опять белугой буду выть.

Боль изнутри всё время ест
И разрывает на кусочки.
Над i расставлены все точки,
Но слава Богу меня с дочкой
Не разделил нас твой арест.

Твои засохшие цветы
В хрустальной вазе сохраняю.
Приди, хоть кем – я ожидаю.
Я всё равно тебя узнаю,
В кого б не превратился ты.

Крадётся ночь, не спит капель,
А в голове одни вопросы:
- Кто не признались – те отбросы,
А кто расстрелян – безголосы?..-
Иду как в прорубь я в постель.

Хожу со всеми наравне
К тебе в тюрьму без всякой цели,
Следак сказал, что ты расстрелян.
Последствия, чтоб не задели,
Исчезнуть надо быстро мне.

Дождь убаюкал боль в груди,
В душе не стихнет зуд от гниды,
За нанесённые обиды
И нервы словно инвалиды.
- Придёшь когда, то разбуди…-

Я в нашу молодость вернусь.
В воспоминаньях замираю!
Любовь была моя без края,
Как ширь полей и синь морская,
За эту память я держусь...

...То ладно в жизни, а то жесть,
Узнает сердце боль и робость,
Зло, грубость и плохую новость.
Нам помогала в жизни совесть
И наша внутренняя честь…