Нет! Байрон - не злодей, и Оксфорд - не злодей...

Нет! Байрон – не злодей, и Оксфорд – не злодей.
Поэт, он – не Сатурн, и он не ест детей.
Бытует мнение. А где? В быту бытует:
«Ату его! Чего он там бунтует?
Он – скверный человек. Чёрт с ним, с его грехами,
Но снимем шляпу пред его стихами».

Колен ни перед кем не преклоню.
Я не превозношу и не виню.
Два полюса – они мне оба чужды.
В них нет нужды, нужны иные нужды.
Не в ножны – нож, рубашка нараспашку,
Открытая душа прожгла рубашку.

И в сердце Байрона не вижу я уродства –
В нём извращённое судьбою благородство.
Щиты самозащиты и сведенье
Счетов за в спину нож, за нападенье -
Внезапное впотьмах, -
Язвительных когтистых росомах.

Ошибка, промах – не ядро души.
Когда в душе есть чистота и вера,
Когда она – не крепость лицемера,
Тогда душа страдает, согрешив.
Ей муки совести и вечные терзанья
Есть мера высшая земного наказанья.
Потеря части самого себя
И то, что шёл на поводу у века
И окружения. Твоя душа – калека.
Вот худшее! Надежды истребя
И веру потеряв, как возродиться,
Восстать из пепла? Каяться, молиться?

Мне человек важней его таланта.
Пускай другие признают Гиганта
В том, кто взошёл на склоны мастерства
И чья от этого кружится голова.
Мне мытарства души, заботы о соседе
Важней преуспевающих в беседе.

Мне дороги не те, кто превосходство
Над нами ощущает. Донкихотства
Ищу вокруг и редко нахожу.
Но за ошибки строго не сужу.
И разница меж Байроном и снобом,
Высоколобым горемыкофобом,
Огромна, как и пропасть меж ошибкой
В минуту слабости на почве зыбкой
И скрытыми дефектами сознанья
Врождёнными. И никакие знанья
Приобретённые, успехи мастерства,
Признанье групп и масс не скроют естества.