Сахалин

           С а х а л и н .
Девять  часов полет и ты на краю страны.
«Всё, - говорит пилот-, дальше лишь буруны».
Дальше лишь океан  - Тихий, холодный, злой,
И рыбообразный остров – самый  в стране большой.
Как часто бывает, оплошность имя ему задала :
На староманчжурском  Амур был Сахалин – Улла.
Размашисто  надпись та  залезла на острова
И название прижилось, потеряв только часть – Улла.
Рыбообильный рай. Вон, по пояс в воде,
Собирает крабов мужик от дома невдалеке,
А , может, придет лангуст, а, может и гребешок…
Вот и ждет отлива мужик, приготовив большой мешок.
А, бывает, остров трясет, руша скалы, снося дома
И под воду земля идет, ну, а где-то наоборот,
Дно вдруг сушею «на гора».
Обнажилось былое дно, дружно водоросли гниют.
Здесь вчера резвилась  волна  и был свой, океанский уют.
Вот стою я на бывшем дне, что кряхтя отдал океан,
Надо мной громадой навис хоть потухший, но все ж вулкан…
…Мы по трассе на север мчим , сотня вёрст уже за спиной.
Остановка и  перекур и песок уже по ногой.
Бриз прохладен , и резок, и свеж. Первый вдох -  и кружит голова.
Где еще так вволю поешь нынче редкого блюда – О2.
Обозначился мыс Крильон сероватой тучкой вдали.
Дальше небо и океан. Дальше нету уже земли.
Там на берег катит волна и она километр длиной.
Ну, а может и два, и три… Не забудешь волны такой!...

           Остров «Отверженных».
А ведь был здесь когда- то Ад, каторжникам беда.
Больше ста лет назад Чехов добрался сюда.
Три месяца и два дня ( он всегда это уточнял !)
Прошло, как впервые  ступил на шаткий скользкий причал.
Ох, и страшной встреча была – с двух сторон горела тайга
И никто ее не тушил. Дым клубами тайгу венчал.
Он проехал весь остров. Весь ! От севера и на юг.
Много встречал людей, кандалов заунывный звук.
Перепись он провел и с людьми говорил, говорил.
Картотеку даже завел ( генерал – майор разрешил ).
Заходил в каждый дом и дверь, в бараки и рудники.
В дневнике своем записал, что « из студня есть сапоги».
Часто вел врачебный приём не имея чистой воды,
Но страдания облегчал и как мог уводил от беды.
Долгих, долгих пять лет книгу писал о том,
Что проклятый остров есть, о мире совсем чужом :
Что каторжник – он НИЧТО, он больше не человек
И «вечная ссылка» сулит слишком короткий век.
Тираж был раскуплен весь. Люди потрясены.
НИКТО еще НЕ писал о каторжниках страны.
Тотчас проверки пошли . И всё подтвердилось  «вдруг»
И начали послаблять,  сглаживать жизнь из мук.
В частности отменили ссылки пожизненный срок,
Детским приютам назначили содержание из казны,
Женщинам запретили телесные наказания…
Можно теперь приняться за «Чайку» и «Три сестры».
***
Учусь я радоваться дням,
Когда туман, с дождями споря,
Висит за стеклами окна.
По сводкам тамошним  - весна,
А здесь +2 и запах моря.

Гляжу на сопки и траву.
Что из-под снега все ж  вылазит.
Но настоящую листву
Морозный день уже не сглазит.

Накатит праведный  циклон
И в клочья разорвет туманы.
И просияет небосклон,
А с ним и сопки-великаны.

И бриза резкий аромат
Ворвется в номер.
Такому гостю кто ж не рад ?
А я – тем более.
***
Календарный  кончается май.
За окном – середина апреля,
Дождь, туман или белые снЕги,
Или солнце слепит  через край.
«А когда начинается лето ?»
« А в июле»,  - ответит народ.
От него не дождусь я привета –
Через день на Москву самолет.