Взгляды Чаадаева в Апологии сумасшедшего

      Меняется ли взгляд Чаадаева в «Апологии сумасшедшего» на историю и предназначение России?

      П. Я. Чаадаев был одним из первых, кто заговорил о роли мыслящего меньшинства. Русские мыслители, по его мнению, ничего миру не дали, ниче¬го у мира не взяли, не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума. П. Я. Чаадаев видит выход из сложившейся ситуации в следующем: «В настоящее время каж¬дому важно знать свое место в общем строе призвания христиан, то есть знать, ка¬ковы те средства, которые он находит в себе и вокруг себя, для того, чтобы со¬трудничать в достижении цели, стоящей перед всем человеческим обществом в целом».

      «...Задача сейчас не в расширении области наших идей, а в том, чтобы исправить те, которыми мы обладаем, и придать им новое направление», – писал он . Этим объясняются его критическая оценка русской истории и нападки на православие из-за связи с крепостничеством. Отталкиваясь от христианского миропонимания в целом, Чаадаев создал одну из русских национальных этических утопий, консервативную по своей сути. Он исходил из необходимости построения новых видов социальных связей между людьми, в основе которых должен лежать инстинкт нравственного блага, сформулированный в виде известного нравственного императива. Именно это и позволит осуществить царство божье на земле.

       Апология сумасшедшего – это обращение к читателю настоящего и будущего. Петр Яковлевич, покорно стерпев все унижения и критику в свой адрес, дает объяснение государственной опале – это продиктованная многими «патриотами» обеспокоенность за державность России и спокойствие её народа. И тут мы находим второе доказательство истинного патриотизма автора письма: Чаадаев прекрасно понимает, кто такие патриоты, какими качествами они должны обладать. Он замечает, что ему понятно обвинение в сумасшествии, как логичный результат его противостояния со славянофилами. Чаадаев все еще считает, что единственный путь развития России – следование за божьими Помазанниками.

      Читая Записки, я обнаружил странную особенность: все время я четко осознавал, что Петр Яковлевич противостоит славянофилам с их «тесными юртами и вонючим оленьим жиром», каждый раз он приводит такой аргумент в пользу зависимости России от Запада, который не оставляет сомнений в том, что его позиция не переменилась – это революция ума, просвещение, следование высшей воле Творца, религиозное воспитание, покорность как уникальная особенность русского народа, двинувшая его вперед, но в то же время проглядываются идеи крестьянской реформы, соседствующие с убежденным консерватизмом. То ли это «заигрывания» с аудиторией, то ли Петр Яковлевич действительно разочаровался в попытках России следовать собственному пути и народе, покорно следующему за барином.
 
      Автор рассуждает о том, что, когда мы называем блага нашего бытия, мы постоянно натыкаемся на заимствования из Запада. Мы радуемся, что скопировав одежду и язык, нас вдруг приняли за европейцев. А вывел нас к Европе Петр Великий. Чаадаев восхищен подвигом государя, его смелости в отсечении ненужных стране атавизмов, умению совершенствовать себя и мир вокруг себя. Философ размышляет: «Неужели вы думаете, что будь пред ним резко очерченная, ярко выраженная народность, инстинкт организатора не заставил бы его, напротив, обратиться к этой самой народности за средствами, необходимыми для возрождения его страны?» Тем самым он подтверждает свою позицию по «исключительности» русского народа – он достоин уважения, но не способен меняться сам, без воздействия из вне, без фигуры Царя. История обделила русский народ на значимые для его взросления и развития события и привела его в состояние покорности и довольного спокойствия. Это значит, что Петру I пришлось модифицировать национальное сознание насильно, языком понятным покорному народу – жесткими реформами.

       Поэтому «Апология...» – гимн Западу и петровским преобразованиям – содержит резкие выпады в адрес славянофилов, создавших «все эти странные фантазии, все эти ретроспективные утопии, все эти мечты о невозможном будущем, которые волнуют теперь наши патриотические умы» (Там же: 532). П. Я. Чаадаев от¬вергает обвинения в непатриотизме, стремлении опорочить историческое про¬шлое России. Он вновь проводит мысль, что его главное желание – это пока¬зать, что «мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, которые занимают человечество... мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великими трибуналами человеческого духа и человеческого общества»

       Петру Яковлевичу не понятны попытки сблизиться с восточной моделью государственности, отвергнув западную. Затем он требует бросить ясный взгляд на прошлое, но не для поиска устаревшего и отсталого, а чтобы понять, как мы к этому прошлому должны относиться. Это слова человека, который действительно желает добра своей Родине. Не потому, что она приятно знакомо пахнет, а потому, что нуждается она в смелых преобразователях – монархах, которые поведут народ к свободе и процветанию по заветам христианства. «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной. Я люблю мое отечество, как Петр Великий научил меня любить его. Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм лени, который приспособляется все видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями и которым, к сожалению, страдают теперь у нас многие дельные умы. Я полагаю, что мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения и суеверия.»

      Изменилось мнение Чаадаева касательно двух пунктов, которые я называл: Неверный исторический выбор. Кризис религиозного развития. Петр Яковлевич не нападает на православие, как чисто византийскую модель христианства, покинутую и забытую, а, напротив, говорит о необычайной мудрости православных мужей. Теперь автор не настаивает на пересадке западных моделей в нашу песчаную почву послушания, а предлагает извлечь из этого пользу- нужно следовать за Государем, принять страну такой, какая она есть и развивать науку. Будущее, как и в письме все равно зависит он труда народа и попытках избавиться от ненужных традиций.
Подчеркивая, что отсутствие традиций и исторического опыта является прекрасной базой для движения вперед, он указывает те эле¬менты социальной жизни, которые для этого можно использовать. Он выделяет роль монархии в русской истории, отмечая, что «обработанные, отлитые, созданные нашими властителями», нашим могуществом «мы обязаны только энергичной воле наших государей» 

    Автор «Апологии...» стремится воздать должное русской православной церкви, несмотря на ее критику в «Философических письмах». Он призывает придерживаться нового патриотизма – патриотизма умственной работы, патриотизма идеи. Таким образом, для осуществления своих идей Чаадаев призывает использовать традиционные институты русского общества – монархию, православную церковь и патриотизм, что напоминает известную формулу, предложенную графом Уваровым.

2022г.