акынские дела

Итак, я снова взялся за письмо.
Не думал даже, но идёт само
за словом слово, будто в репортаже
о нашем всём - акынские дела,
что вижу, то пою. Печаль светла,
хотя она всегда одна и та же.
Поэтому - ирония везде,
сарказм бывает, вовсе буффонада.
Я Вам писал, шалунье и звезде -
прекрасно всё, печалиться не надо.

Вы помните Вертинского, мадам?
Костюм Пьеро не слишком по годам,
жабо мне точно, как седло корове.
Но жанр эпистолярный так неплох,
когда в душе растёт чертополох,
а между строк таится привкус крови.
Ну, кто бы Вам такое написал?
Тем более - напел, наплёл, навешал?
Про город, площадь, улицу, вокзал,
палату, где скучает мрачный фельдшер.

Где два медбрата режутся в буру -
к такой картине слов не подберу,
но выпишусь, дойду до главпочтамта.
Всё это будет после февраля,
пока, едва руками шевеля,
смотрю в окно - там снежная Антанта
в который раз берёт наш город в плен -
союз России с холодом Европы.
И снег уже доходит до колен,
а значит - могут вырасти сугробы

в саду больничном где-нибудь к шести.
угрюмый дворник будет снег мести,
ворча, что интервенция и смута.
а я - за репортаж о том о сём,
быть может, мы самих себя спасём,
отправив рукописное кому-то.
Bесной, конечно. после глупых войн,
забыв про этот сплин и депрессуху.
Но с глаз долой, увы, из сердца вон,
растает снег и снова станет сухо

на улицах. Для шуток повод есть -
мы снова отстояли нашу честь,
но почта вот. Конвертик в прорезь кину -
читайте, там ни слова о войне,
а вольности, мадам, простите мне,
ну как без них несносному акыну.
Шучу, шучу - я  выписан весной,
сарказму нет предела - выдыхаем!
был врач предупредителен со мной,
и было неудобно вертухаям

прощаться с точной копией Пьеро.
Кто нынче пишет, это всё старо,
забытый жанр сегодня не в почёте.
Вы где, мадам? О, как вы далеки.
Но я писал вам письма от руки.
Прочтёте их? Конечно же, прочтёте.